Здоровяк в черном диковато уставился на меня, словно озадаченный бык. Кажется, мои слова не сразу дошли до него.
– Разве вы не знаете, кто он такой? – наконец вымолвил он.
Я признался в своем неведении. Наступила очередная пауза, потом маленький священник, по-прежнему глядевший в стол, тихо сказал:
– Это герцог Эксмур.
Прежде чем я успел собраться с мыслями, он добавил так же тихо, но поясняющим тоном:
– Моего друга зовут доктор Малл, он библиотекарь герцога. А меня зовут Браун.
– Но если это герцог, почему он так проклинает всех своих предков? – нерешительно спросил я.
– Он действительно верит, что они оставили ему наследственное проклятие, – ответил священник по имени Браун и как бы невпопад добавил: – Вот почему он носит парик.
Прошло несколько мгновений, прежде чем смысл сказанного дошел до меня.
– Вы имеете в виду сказку о чудовищном ухе? – удивился я. – Конечно, я слышал ее, но ведь это суеверный вымысел, который должен иметь более простое объяснение. Мне иногда казалось, что это фантастическая версия старинных историй об уродстве – ведь в шестнадцатом веке было принято отрубать уши преступникам.
– Едва ли, – задумчиво отозвался маленький священник. – Впрочем, повторение какого-нибудь уродства в разных поколениях одной семьи – например, когда одно ухо больше другого – не противоречит науке и законам природы.
Библиотекарь, обхвативший большую лысую голову мощными красными руками, был похож на человека, обдумывающего свой долг.
– Нет, вы все-таки несправедливы к этому человеку, – хрипло произнес он. – Поймите, у меня нет причин защищать его или даже хранить верность его интересам. Он тиранил меня, как и всех остальных. Если вы видели его запросто сидящим тут, не думайте, что он не ведет себя как великий лорд в худшем смысле этого слова. Он пошлет человека, который находится за милю от него, чтобы тот позвонил в звонок, который находится у него под носом, только ради того, чтобы другой человек примчался за три мили и поднес ему коробок спичек, лежащий в трех ярдах от господина. Один ливрейный лакей носит за ним его трость, а другой держит перед ним театральный бинокль в опере…
– Зато ему не нужен слуга для чистки одежды, – суховатым тоном вставил священник. – Потому что слуге может взбрести в голову почистить заодно и парик.
Библиотекарь повернулся к нему, забыв о моем присутствии. Он был глубоко взволнован и, по-видимому, несколько разгорячился от вина.
– Не понимаю, откуда вы знаете об этом, отец Браун, но вы правы, – сказал он. – Весь мир должен делать все для его удобства, но одевается он самостоятельно и делает это в полном одиночестве. Любого, кто хотя бы окажется поблизости от его гардеробной, без лишних слов выставляют из дома.