– Есть! – усмехнулся Анатолий Маркович. – Заначка от Розы в старом пиджаке!
– И у меня нет! – вздохнул драматург. – Наверно, мы с тобой неправильные евреи…
Драматург печально улыбнулся и пожал Уриновичу руку.
Они немного помолчали.
– Я перед тобой не собираюсь кривить душой или рисоваться, – снова заговорил друг. – Мрачного и трагического здесь хватает с избытком, но если судить по моим собратьям по искусству – актёрам, режиссёрам, композиторам – они ведь, при всём своём еврействе, могли сотворить нечто стоящее лишь потому, что родились и выросли на этой земле, потому что разделили её судьбу, впитали её культуру.
А кровь – она и в Африке просто кровь.
Кстати – что уж говорить про нас, маленьких! Разве стал бы Пушкин великим Пушкиным на исторической родине своего прадеда Ибрагима Ганнибала?
Нет, Анатолий, это – действительно великая земля, исполненная великим духом, и Бог её отметил! …
***
Анатолий Маркович никуда не уехал, хотя не единожды потом получал поводы об этом пожалеть. Могучее научно-производственное объединение, в состав которого входил его институт, стремительно разваливалось. Заказы на исследования стали редкими праздниками, финансирование урезали до крайнего предела, и однажды Уринович обнаружил, что наверху отрасли его институт больше никому не нужен, как не нужен и он сам со всеми заслугами и званиями.
В критический для института момент он, по наивности, приехал в столицу и в парадном костюме с орденами пришёл на приём к заместителю министра.
Взгляд, который молодой чиновник бросил на его награды, заставил Анатолия Марковича буквально задохнуться от унижения и забыть все заготовленные заранее слова: в этом взгляде без труда читались насмешка и пренебрежение, как если бы стоял перед ним папуас в стеклянных бусах.
«Сучонок! Наглый сучонок!» – мысленно выругался Уринович, но тут же себя и урезонил. – «А чего ты, собственно, ожидал? Явился бы с чемоданом долларов – тебя бы в задницу расцеловали, а ты решил здесь кого-то орденами удивить!»
С трудом дослушав стандартные сожаления по поводу скудости государственного бюджета, проклиная себя за идиотские надежды, Анатолий Маркович уже через десять минут откланялся и вышел на ватных ногах.
Ещё через пятнадцать минут в трамвай, идущий в сторону Казанского вокзала, сел сгорбленный старик в старомодном костюме. Ордена свои он снял и засунул в карман, ещё в министерском лифте…
***
Хозяин высокого кабинета, проводив посетителя, набрал какой-то номер на своём мобильнике:
– Привет, дружбан! – сказал он, откидываясь в широком кожаном кресле. – Я думаю, скоро освободится один наш объект – институт в Опорске, помнишь? Так вот ты прикинь пока, кому его можно будет потом впарить. Объект нехилый: гектаров двадцать там земли в зелёной зоне, административное здание, лабораторный корпус, пара цехов больших и прочая хрень…