Гвен переполняли все новые и новые идеи. Дважды в неделю она устраивала танцы. Они назывались «Ночи скрипки, трубы и барабана». Танцы были бесплатными, и до окончания мероприятия никто не занимался делом. На несколько часов девушки превращались в благородных девиц на балу, к тому же это привлекало хороших посетителей. Конечно, на самом деле они не были настоящими леди. Леди – женщины иного происхождения, и к тому же не носили под красивыми новыми платьями нижние юбки, перешитые из прежних лохмотьев.
Когда похолодало, Гвен стала приглашать в Дом бедняков и бесплатно кормить их похлебкой из репы и лука, но дело было не только в ее доброте. «У каждого отыщется какой-нибудь талант», – говорила она им и оказывалась права. У большей части этих бедняков прежде было свое ремесло: лудильщик, ковровщик, пахарь, трубочист. Она дала работу каждому, а те, кто был слишком стар или слаб, обучали других тому, что знали. Крестьянам Гвен велела очистить и вспахать кусок земли за Домом, чтобы на следующий год собрать с огорода урожай и иметь дополнительные продукты. Старик, раньше торговавший медом, пообещал поставить им улей.
Гвен оказалась не такой, как остальные. Каждая из девушек по разным причинам когда-то сдалась, махнула рукой на свои мечты и покорилась требованиям жестокого мира. Роза видела, что Гвен вела себя иначе, у нее даже походка была другая, но самое главное, она иначе разговаривала с мужчинами. И хотя всех девушек она называла дамами, Роза знала, что единственная настоящая дама в Медфордском доме – это Гвен ДеЛэнси.
На крыльце раздались шаги, и входная дверь распахнулась. От порыва холодного ветра дрогнуло пламя светильников. В гостиную вошел Стейн. Его одежда была заляпана грязью. От него несло рыбой, сальные волосы прилипли ко лбу, под носом топорщились неряшливые усы.
Гвен вскочила с кресла.
– Тебе что здесь надо? – вскричала она.
– А ты как думаешь? Это же бордель, не так ли?
Гвен покачала головой еще до того, как он закончил говорить.
– Не для тебя!
– Что ты хочешь этим сказать? Не для меня?
– Тебе сюда ход закрыт – навсегда.
– Не имеешь права, – сказал он, шагнув на новый ковер грязными сапогами. – Ты утащила всех хороших шлюх и держишь их тут под замком. Ты не можешь так поступать с мужчинами!
– Еще как могу!
Стейн сделал еще шаг, и на его тонких кривых губах появилась гнусная ухмылка.
– Я знаю, что Диксона здесь нет, – заявил он. – Уехал из города два дня назад и еще не вернулся. Сейчас здесь только ты и я. Никто тебя не защитит. У тебя не осталось даже Гру. – Он сделал еще шаг. – А знаешь, Гру, наверное, неплохо заплатил бы кому-нибудь, чтобы спалили это местечко. – Стейн осмотрелся. – Жаль было бы смотреть, как все это горит. Странно, что он до сих пор этого не сделал.