Подготовка места и времени теракта восхитительна: добрались до Ленинграда и принялись читать газетную тумбу на предмет подходящего сборища коммунистов. Но зачем?! Советская пресса в Хельсинки при наличии денег и времени вполне доступна. Город на Неве участникам перфоманса знаком с пеленок, большевики еще ничего не успели в нем перестроить. Почему не наметить полдюжины целей заранее и ударить сразу, «с колес»? Нет, господам эмигрантам больше по душе жить на острове в болоте и чуть не неделю таскаться на пригородном поезде в туда и обратно, в три сытые капиталистические ряхи слоняться по улицам с оружием без документов, толкаться в трамвае, как будто в триэсэрии запретили извозчиков, покупать еду, спиртное «от страха», да еще вполне закономерно встретить школьного приятеля (а ныне красного командира).
Но, самое важное, не вызывает ни малейшего понимания и симпатии цель. Надо же догадаться ударить в муниципальное заседание «по вопросу о снижении цен»! Хорошо хоть не убили никого. Простых парней и девчонок с верой в светлое будущее и партбилетом в кармане «у генсека много». Если хочешь справедливости и реального эффекта – кидай бомбы в секретарей ЦК, благо обком ВКП(б) покуда в подполье не ушел. Обычные-то люди в чем провинились?
Что в сухом остатке? Непрерывный аттракцион «слабоумие и отвага»!
Немыслимое, выходящее за рамки здравого смысла везение или… талантливая подстава ГПУ?! Какая разница! На два, нет, на три порядка безопаснее идти в Петербург одному, чем воспользоваться помощью господина капитана. Именно господина – рассматривать как друга и будущего партнера эдакого авантюриста я более не в состоянии.
Между тем мое ошеломленное молчание господин Ларионов истолковал несколько по-своему. То есть начал настойчиво вербовать в ряды РОВС, расписывая в самых ярких красках силу и мощь главной антибольшевистской силы мира… Удивительным образом не заслужившей внятных упоминаний в учебниках истории 21-го века.
Мне же, не иначе как с выпитого бренди, представился огромный полутемный зал, полный запаха плесени и пыли. На стенах портреты: Николай II, толпа его ближайших сановных родственников, сполна нагруженных орденами и регалиями, чуть в стороне Колчак, Корнилов и новопреставленный Врангель. Под ними благообразные, много лет назад поседевшие господа в раззолоченных эполетах перекладывают на столах толстые подшивки советских газет. Чуть в стороне клерки с погонами попроще строчат записки, диктуют что-то пожилым машинисткам с высокими сложными прическами, кудрявые курьеры в казачьих шароварах то и дело хватают заляпанные жирными коричневыми кляксами сургуча пакеты в желтой навощенной бумаге и убегают с ними прочь. Белогвардейский штаб ведет на последний и решительный бой с Советами свои многочисленные армии.