– Вот как, – задумчиво покусал губу собеседник.
Оно и понятно, сложно вообразить бумагу, из-за которой какой-никакой, но авторитет станет как институтка в обморок падать. Так что мне поневоле пришлось продолжать, только нормальный контакт с опытным человеком наладился, терять его жалко – социопаты в концлагере почему-то долго не живут.
– Уж очень серьезный это документ, можно сказать, государственного значения. Но специфический и опасный. Э-э-э… Объяснить сложно, главное, использовать его для своей пользы без меня никак не выйдет. Продать невозможно, а голову потерять – легче простого.
– Однако, история, – голос Михаила Федоровича ощутимо потеплел.
Не думаю, что его полностью удовлетворили мои объяснения, но нажимать он не стал, а вместо этого обратился к существенно более важному на данный момент участнику истории, кивнув в сторону суетящихся урок:
– Ведь он, похоже, взаправду при смерти.
Грешным делом я был уверен, что лидер шайки просто симулировал внезапную потерю жизненной энергии. Но все серьезно – чуть понервничал и выключился из реальности. Не думаю, что из-за тонкой душевной организации, скорее уж больно истончилась ниточка здоровья и воли, на которых висел подточенный криминалом организм.
Между тем, толкотня и крики в вагоне практически прекратились, установилось какое-никакое, но равновесие. Интересно, что скудная шпанская ватажка не пыталась отвоевать себе жизненное пространство на нарах обосновались кружком отчуждения вокруг печки. Возможно, в уверенности достичь своего в любой момент при нужде, или же опасаясь отпора, все ж пяток не самых крупных и здоровых парней не та сила, чтоб переть буром против всего «обчества». Так или иначе, но эти смахивающие на мутантов полуобнаженные ребята оказались единственными, кто занялся реально полезным на текущий момент делом – и сноровисто принялись добывать огонь из сваленных у стены заледенелых сучьев.
Бросилось в глаза и другое – неожиданное, но совершенно четкое разделение каторжан по классам. Никогда бы не подумал, что большинство – крестьяне. Раньше незаметно, как под шапкой-невидимкой, они просачивались мимо моего взгляда в толпе заключенных. Одеты во что попало, явно как захватил арест. Прямо с поля, из-за плуга или что там еще у них есть в качестве основного средства производства, их стаскивали в уездную избушку-тюрьму. Врагу не пожелаешь – спать по очереди, гадить в бадью, пытаться выжить на ополовиненную надзирателями краюху. Искать в правду на местах себе дороже, гражданин начальник настоящий «царь и бог», без малейшего налета цивилизационного гламура. Поддержки с воли нет – безграмотным, оставшимся без кормильца женам и детям самим бы не сдохнуть, где уж тут выручать «тятьку» из судебно-правовой пучины.