— Совсем сбрендила! — отступила назад сестрица. — Я тебе найду врача, но это надолго.
— Посмотри теперь. — пожала плечами я.
Люська с все еще обиженной и злой гримасой повернулась к яме, замерла, снова посветила фонариком. Уже лет десять мне не удавалось сбить с нее апломб и самоувернность, но сейчас повезло — кожа на скулах побелела и покрылась алыми пятнами.
— Это что?
— Это то. — передразнила я. — Теперь можешь идти. Только вот назад я не знаю, как вернешься — ту дверь, откуда мы приехали, вряд ли можно использовать.
— А кто это «мы»? — уточнила мама.
— Федор Андреевич. — пришлось признаться мне. — Он, как бы это сказать, совсем не местный.
— И где он, кстати? — уточнила Люся, до конца не утратившая надежду доказать мое помешательство.
Я кивнула в черную бездну.
* * *
Домой мы ехали в напряженной тишине. Каждая переваривала свое. Мне вдруг вспомнился Фрол — его единственного я защищала от истины так же, как их, и кого полюбила так же.
— Ты к нему хочешь? — спросила мама уже у дверей.
— К Фролу? — переспросила я, еще пребывая в мыслями в Саратове, той пьяной ночью накануне свадьбы. — Скучаю по нему, конечно. Он такой… Ранимый.
— Нет. — мама поморщилась. — К немцу твоему.
Это она о ком? О Фохте что ли?
— Мама, он мне — никто. Да и столько нервы мотал в свое время… — и я сразу вспомнила все те сцены в Суздале. Подумать только, и с этим человеком мне пришлось прожить несколько недель. — С Фролом мы больше года прожили душа в душу. С Фохтом мы сошлись по-настоящему только здесь, а познакомились… нехорошо. По его работе. А потом уже давно не виделись. Как Петя умер, я то в Вичуге жила, то в Петербурге — в усадьбе графа.
— Какого графа? — больным голосом отозвалась сестра.
— Николая Владимировича Татищева, Петиного отца.
Мы поднялись в квартиру, и я открыла интернет.
— У меня только одна его фотография, очень неудачная.
На снимке родич был взят со спины, вполоборота. Портреты в сети куда лучше.
— Представительный мужчина. — с интересом рассматривала его мама.
— Женат. Двое детей и душечка-графиня. — а ведь могло бы быть иначе.
Вот о них всемирная паутина знала только даты рождения с малоприятной формулировкой «после 1918 года судьба неизвестна». Сам граф стариком отступал с Белой Армией и скончался по пути в Югославию. С последних снимков на меня смотрел бородатый хищник с орлиным бровями и тяжелым взглядом.
— И ты у нас еще и графиня. — с мрачным удовлетворением произнесла сестра.
— Да. — я приняла правильную позу и сдержанно представилась. — Наше Сиятельство графиня Ксения Александровна Татищева…