Засыпая, почувствовал прикосновение теплого тела.
Спал опять же, долго; проснулся, когда сквозь решетку окна, на пол падали лучи полуденного солнца. Но это уже было не беспамятство, а всего лишь сон. Спал бы еще, но возмутился биологический будильник. Открыл глаза и не заметил в комнате никого, но как только стал выбираться из постели, дверь открылась и залетела Мария:
- Куда вы, сеньор?
- Пора вставать, в туалет хочу.
- Не надо никуда ходить, - она наклонилась и вытащила огромный горшок, - Давайте, я вам подержу и придержу.
- Кыш, - отмахнулся, как от назойливой мухи, она была чем-то похожа на мою кормилицу (жива ли?), так же нахальна, поэтому, отстранил и сказал, - Когда был без чувств, могла делать что угодно, даже прыгать сверху. А сейчас - кыш.
- Да-да, особенно в первый день, когда всякое непотребство летело из всех ваших дыр, вот тогда я напрыгалась, да сеньор. Хорошо, что крови не было, ни в моче, ни в рвоте. А еще я вас отмыла мокрыми тряпками.
- Ладно, не бурчи, отблагодарю тебя, - стал не спеша одеваться, прислушиваясь к боли в теле и голове. Одежда была очищена и лежала стопкой у кровати.
- Не надо мне никакой благодарности, вы ее лучше, сеньор, эту благодарность на девочку перенесите.
- На какую это девочку?
- Как же, на какую? Да на дону Изабеллу! Ведь я еще совсем девчонкой к ним в замок была взята, как только она родилась. С тех пор она росла на моих руках, жила на моих глазах, - Мария замолчала на некоторое время, потом, так вопросительно уставилась, - И как же ей теперь быть а, сеньор?
- В каком смысле?
- Да в этом самом смысле, сеньор. С вами. А падре, что скажет, - покачала головой, помогая мне одеть белую, чистую рубашку, - Даже не представляю.
- Знаешь что, Мария. Мог бы сказать, что это не твоего ума дело, и послал бы подальше. Но не пошлю, из уважения, и за твое отношение к ней и ко мне, - сказал, рассматривая на хубоне место попадания пули. Наружная, атласная сторона была аккуратно заштопана, а на внутренней - и следов никаких нет. Конструкция из многослойного натурального шелка оказалась настоящим бронежилетом, затем, взглянул на нее, неудовлетворенную моим ответом и добавил, - Да, Мария, отмеряно нам с Изабель совсем немного счастья, но счастье это, для нас обоих - настоящее. И это все, что могу тебе сказать.
- Ваша правда, сеньор, любому человеку хочется получить хотя бы маленький его кусочек, - она подняла голову вверх, а в ее глазах отражалась какая-то далекая тоска.
- А что это за барахло валяется, - вдруг увидел в углу чьи-то вещи. Подошел ближе и распознал отстиранный от крови и тщательно очищенный хубон, а рядом лежали ботфорты, шпага, дага и пояс Хулио.