Я надел одну из своих самых галантных одежд, чтобы отвести Марколину в комедию в первый раз. Так случилось, что две сестры Рангони, дочери консула Рима, пришли и сели в той же ложе, что и мы. Поскольку я их знал с первого моего приезда в Марсель, я представил им Марколину в качестве своей племянницы, которая говорит только по-итальянски. Марколина была счастлива, получив, наконец, возможность говорить с француженкой на своем венецианском наречии, исполненном прелести. Младшая из сестер, гораздо более миловидная, чем старшая, стала в скором времени принцессой Гонзаго Сольферино. Принц, который женился на ней, одаренный литературно и даже отмеченный гением, хотя и бедный, был не только из фамилии Гонзаго, поскольку был сыном Леопольда, также весьма бедного, и некоей Медини сестры того Медини, который умер в тюрьме в Лондоне в 1787 году. Рабет Рангони, хотя и бедная дочь римского консула, марсельского торговца, считала себя достойной украситься титулом принцессы, поскольку имела соответствующий вид и манеры. Она блистала своим именем Рангони в ряду принцев, которые находились во всех альманахах. Ее муж довольствовался тем, что читатель альманаха полагал, что его жена происходит из знатной семьи Модены. Невинное тщеславие. Те же альманахи дали Медини, матери этого принца, фамилию Медичи. Таковы были маленькие хитрости, проистекающие из чванства, которые не несут никакого вреда обществу. Этот принц, которого я видел в Венеции восемнадцать лет назад, жил на значительный пенсион, что ему предоставила императрица Мария-Терезия; надеюсь, что покойный император Иосиф не лишил его ее, потому что он ее достоин, и своим нравом и своим умом, сосредоточенным на литературе.
Марколина на комедии только и знала, что болтать с очаровательной юной Рангони, которая хотела уговорить меня привести ее к ним; но я от этого уклонился. Я раздумывал над способом отправить в Лион Мадам, с которой уже не знал, что делать, и которая меня в Марселе тяготила.
На третий день после своего преображения она попросила меня задать Паралис вопрос, где она должна расположиться, чтобы умереть, то есть устроить свои роды, и по этому случаю я заставил оракул выдать ответ, что надо учредить поклонение Ундинам у двух рек, в тот же час, после которого дело будет разрешено, тот же оракул мне сказал, что я должен произвести тройное искупительное приношение Сатурну в связи со своим слишком суровым обращением с фальшивым Кверилинтом, в котором Серамис нет никакого смысла участвовать, поскольку она должна присутствовать при поклонении Ундинам.