Корабль остановился, неподвижно зависнув над дневной стороной планеты. Его экипаж давно бодрствовал, тогда как пассажиры только просыпались от многолетнего сна.
Сначала на поверхность спустились автоматические зонды, передавая наверх бесценные данные — состав атмосферы, давление, радиация, световое излучение. Ничто из этого не оказалось сюрпризом для астрономов: сюда не летели наугад. Но до того у них были лишь очень приблизительные представления о планете, теперь же люди выбирали место, где поселиться.
Затем с геостационарной орбиты на низкую спустился челнок-беспилотник, с каждым витком снова и снова фотографируя единственный материк. Снимки он тут же отправлял в центр управления, где их тщательно изучали аналитики. Равнины. Горы. Леса. Джунгли. Озёра. Архипелаги. Никаких признаков городов или коммуникаций. Никаких признаков разумной деятельности.
Фрейя была готова принять в себя новую жизнь.
Корабль раскрыл шлюзы, выпуская посадочные капсулы, похожие на рой светлячков. Одна за другой они отправлялись сквозь атмосферу вниз, озаряя небеса огнём сотен падающих звёзд.
Колонизация началась.
Центр контроля биологических угроз, 34 мая 1 года. Хелена Моргенсен
По утрам солнце здесь всходило на западе.
Первое время Хелена с удовольствием любовалась рассветами, подходила по утрам к окну, смотрела, как из-за горизонта выплывает чужое светило — такое похожее на Солнце и всё же другое. Яркое, агрессивное. А Солнце — вон оно, светлая звёздочка у созвездия Кассиопеи, уже тускнеющая на фоне горячей зари. Если не знать, так и не поймёшь, что прилетели сюда люди именно оттуда.
Только пути обратно нет. Некуда возвращаться. Новая Земля — это Фрейя. И нужно хорошо поработать, чтобы превратить это место в дом.
Она и работала.
Хелена лежала на белоснежной кушетке, закрыв глаза и отключившись от внешнего мира. Со стороны могло показаться, что девушка спит — если не обращать внимания на воткнутые в шею кабели. Живой компьютер, система расчётных цепей — вот что она такое. Ординатор. И не талантом, а прихотью судьбы, мутацией, которую приручили генетики.
Каждый день она приходила сюда, вонзала штекеры в разъёмы импланта на шейных позвонках и тонула в работе. Первый раз это было больно — разум ещё не понимал, что происходит. Он терялся, как человек, которому вдруг посветили в глаза мощным фонарём. Но первый раз бывает больно не только от проводов. Зато потом от возможностей захватывает дух.
Её сознание кипело. Хелена сливалась с компьютером, ощущая каждый бит информации, как собственную память. Мозг выполнял творческую работу, порождал образы, которые тут же подхватывала квантовая электроника и лепила их один на другой, точно сложнейший конструктор. Хелена улыбалась. Это было сильней любого наркотика, который только могли придумать люди.
