Подошли, молодцевато вскинули руки и поочередно представились:
— Красный военный летчик Васильченко!
— Красный военный летчик Дацко!
— Откуда, товарищи?
— Из Московской школы авиации Рабоче-Крестьянского Красного военно-воздушного флота, — доложил Дацко.
— Какое отделение закончили?
— Истребители! — не без гордости ответил Васильченко.
— Вот и отлично! А мы как раз только что отремонтировали два «ньюпора»…
На худощавом лице Васильченко мелькнула довольная улыбка. У Дацко тоже весело сверкнули глаза.
— Партийные?
— Коммунисты! — ответил за двоих Васильченко.
Так мы познакомились. Рабочие парни с удовольствием рассказывали, как учились летать. С особой теплотой они говорили о летчике-инструкторе Александре Ивановиче Жукове.
Разволновал меня разговор с этими молодыми ребятами. Невольно и я вспомнил своих замечательных учителей: Михаила Никифоровича Ефимова и Ивана Яковлевича Земитана. Где они сейчас? Что с ними стало? Ведь не видел их восемь лет, с 1912 года!
Идет гражданская война, по какую сторону баррикад они стали? Всякое могло случиться…
Николай Васильченко и Иван Дацко тревожились перед первым вылетом. И мне почему-то вспомнились Гродно, мой приезд туда, холодное безразличие ко мне командира, первая авария. Я подумал: может быть, и меня эти ребята считают черствым старым хрычом. Наверняка им кто-либо рассказал о моей строгости. Чувствую: побаиваются меня. Эх, хлопцы, хлопцы! Знали бы вы, как мне хочется, чтобы у вас с самого начала все пошло хорошо!
При тогдашней малочисленности красной авиации летчики и летнабы всех частей чуть ли не по именам знали друг друга. И конечно, прибытие к нам двух новеньких стало большим событием. Летчики, мотористы и даже обозные пришли на аэродром посмотреть, как они вылетят.
Дацко первым подошел к самолету и неторопливо поднялся в кабину. Уверенно запустив мотор, он вырулил машину на старт. Вот ротативный «Рон» зарокотал, и «ньюпор», разбежавшись, рванулся в небо. Взлет отличный! Самолет плавно развернулся, сделал круг и пошел на посадку. Летчик приземлил его точно и мягко.
Стоявший рядом со мной командир 6-го отряда Соловьев молча показал большой палец.
Карл Скаубит, по-латышски твердо выговаривая «л», коротко заметил:
— Нормално…
Комиссар Савин отозвался более восторженно:
— Молодец парень!
Наступила очередь вылетать Николаю Васильченко. Я заметил, что он сильно волнуется. Надев пробковую каску, никак не мог застегнуть ремешок под подбородком. Вот, кажется, успокоился и быстро сел в кабину.
— К запуску!
— Отставить! — вмешался я.
Он повернул ко мне широко открытые от удивления глаза.