Амери откинулся на спинку кресла, и на его лице появилась довольная, но печальная улыбка.
– Значит, вот в чем дело? Она околдовала тебя. Она очень красива, не так ли? Но в ней есть что-то жесткое и холодное. Она словно сломлена в душе. И этот надрыв и придает ей особенную загадочность.
– Она не сломлена, – тихо ответил Чэннинг. Вовсе нет. Она крепка, как безупречно заточенный дамасский клинок. – Думаю, ее предал муж, который полностью разрушил ее доверие к браку и к другим мужчинам.
После возвращения в Лондон у него было время подумать о том, что рассказала Алина, о том, как ее несчастливый брак повлиял на ее дальнейшую жизнь. Секс стал для нее формой власти, она с легкостью превращала мужчин в игрушки, чтобы они больше не могли причинить ей боль. Это объясняло ее сегодняшнюю нерешительность, когда она поняла, что их отношения начинают выходить за рамки легкого флирта.
– Никогда бы не подумал, что Элизабет Морган сможет тебя окрутить, – прервал его размышления Амери.
Чэннинг взглянул на свои ладони. Он поступит нечестно, утаив правду от Амери.
– Это ее не настоящее имя. Она назвалась вымышленным именем, чтобы Сеймур не узнал, кто она на самом деле. Это Алина Марлис, графиня де Шаренте.
Амери замер в кресле.
– Я знаю это имя. Но никогда с ней раньше не встречался. – Возможно, графиня и вращалась в высоких кругах, но не отличалась общительностью.
Чэннинг кивнул. Амери наверняка с ней не встречался.
– Поэтому она и пришла в агентство, дождавшись, когда меня не будет.
– Ты знал ее. – Внезапная догадка озарила Амери. – Вы познакомились не в Лондоне, а гораздо раньше, не так ли? Это та самая женщина, о которой мне рассказывал Джойслин. – Казалось, словно яркий свет мерцающей свечи выхватил из темноты события прошлого, и Чэннинг с тоской вспомнил, как когда-то хвалил Амери за проницательность и доверял чувству такта Джойслина.
– Но он не назвал мне ее имени, – поспешил заверить его Амери, стараясь хоть как-то смягчить вину Джойслина. – Он лишь рассказал, что много лет назад ты познакомился в Париже с одной дамой, но из этого ничего не вышло…
– И ничего из этого не следует, – прервал его Чэннинг. – Это был старый и неудачный роман.
И спустя шесть лет он вспыхнул с новой силой.
Амери расхохотался:
– Но сейчас она вернулась и попала в беду, а ты хочешь помочь ей так же, как помогал всем нам, начиная от лакея у двери до поварят на кухне.
– Разве плохо помогать тем, кто в этом нуждается? – огрызнулся Чэннинг, чувствуя себя странно уязвимым. За эти годы Аргози-Хаус и «Лига» стали для него значить гораздо больше, чем просто защита от разбитых сердец.