Я ткнулась лицом в его плечо, обхватила его обеими руками за талию и принялась сопеть, вспомнив, каким оставила его тут, возле двери, на лестнице, и как потом Павел сообщил мне, что он жив.
– Ты правда по мне плакала? – подозрительно довольным голосом спросил Чагин.
Я стукнула его кулаком по плечу, и он теперь уже сам поцеловал меня совсем не братским поцелуем. За своей спиной я услышала довольное хихиканье Тролля.
Я приняла душ, почувствовала себя цивилизованным человеком. Алексей хозяйничал на моей собственной кухне и принимал меня как дорогого гостя: поставил чайник, вынул из холодильника каким-то чудом оказавшиеся там съестные припасы: ветчину, сыр, пачку сливок. От моего придирчивого взгляда, правда, не укрылось, что на ногах он еще держался с трудом и иногда его заметно пошатывало. Но когда я заикнулась, что неплохо бы ему вернуться в больницу, он так выразительно на меня посмотрел, что я почти подавилась бутербродом.
Домовой, сидя за моей спиной на спинке стула, как попугай на жердочке, непрерывно бубнил мне в ухо свои бесценные наблюдения:
– Пришел, знаешь, как у Пушкина: и ослабел, и лег. И лежит два дня, ничего не жрет. Я думал: ну молодец, щас помрет тут, один раз я его вытащил, можно сказать, с того света, когда он мне тут площадку кровищей залил.
Я с набитым ртом покосилась себе за плечо, готовая снова подавиться бутербродом. Домовой продолжал как ни в чем не бывало:
– Да, знаешь ли, фонтан я перекрыл ему, чтобы он совсем тут кровью не истек. Я уже со счета сбился, сколько раз я вот этими самыми руками ему тут жизнь спасал! Ты спроси у него при случае, у него хобби что ли такое – помирать в моей квартире?
Я не выдержала и кашлянула, замаскировав вырвавшийся смешок.
– И лежит! – продолжал возмущаться домовой. – Ну и я ему жратвы принес из холодильника, которую он сам же и припер, умничка!
Я уже вовсю давилась бутербродом, не в силах справиться с эмоциями, и даже начала бить себя кулаком по груди, когда представила, как рядом с Лешей откуда ни возьмись появилась еда.
– Ты знаешь, – тем временем сообщил мне Алексей, – у тебя тут или барабашка завелся, или я немного того, глючил после наркоза… – Он задумчиво поскреб свою макушку.
Недожеванный бутерброд чуть не вывалился у меня изо рта, и я таки поспешно его заглотила и запила чаем от греха подальше.
Домовой тоже заткнулся, и теперь мы с ним оба пялились на Лешу, не зная, как реагировать.
Я еще раз нервно сглотнула и поинтересовалась:
– С чего ты взял?
– Я, конечно, был немного не в себе, но я точно помню, что не клал себе на подушку кусок хлеба. Да и знаешь, шорохи какие-то подозрительные, и мерещится мне что-то иногда… Не замечала?