* * *
Томас подвернул ногу, неудачно спустившись с лестницы. Ничего особо серьезного, но врач прописал помимо мазей неделю строжайшего покоя. Вирджиния лежала в роддоме. Шесть дней назад у них с Томасом родилась дочка. До появления девочки они много обсуждали, а лучше сказать, спорили, как ее назвать. И Вирджиния настояла на своем. Девочку решили назвать Филадельфией.
«Длинное имя, неласковое совсем. И далось оно ей», – ворчал Томас, но чересчур упорно перечить беременной жене не стал и сдался, как, впрочем, сдавался после некоторых препирательств, всегда.
Филадельфия родилась, и их с Вирджинией нужно было забирать из роддома, а Томас не мог поехать. И Стивен с радостью согласился помочь. День был ветреный. Солнечные лучи то пробивались сквозь бегущие по небу тучи, то снова прятались. Стивен оставил машину у здания роддома и стал ждать Вирджинию с ребенком у входа в больницу. Вскоре вышла медсестра. На руках у нее был маленький розовый кружевной сверток, перевязанный малиновой лентой. Следом за ней появилась Вирджиния, обладающая поразительной способностью всегда выглядеть шикарно, даже на выходе из больницы.
– А вот и наш папочка! – радушно воскликнула медсестра и вручила сверток растерявшемуся Стивену. Он хотел было возразить, что вовсе не отец, но живая розовая тяжесть и раздавшееся из кружев причмокивание заставили его забыть о нелепости положения. Он аккуратно обхватил сверток левой рукой, а правой отвернул краешек одеяла, которым было прикрыто личико девочки. Из розового кокона на него уставились огромные серо-голубые глаза и задержали свой, как показалось Стивену, вдумчивый и любознательный взгляд на его изумленном и восхищенном лице.
– Здравствуй, Дели! – ласково сказал Стивен. Это имя как-то само пришло ему на ум в тот момент, когда он увидел девочку. Так он ее и стал называть, хотя Вирджиния сопротивлялась и сама упорно называла дочку Филадельфией, требуя того же от мужа и знакомых.
Налетел порыв прохладного ветра, и Стивен, прикрыв личико малышки одеялом, передал ее севшей в машину матери. Так девочка стала Дели. Только для Стивена.
* * *
Рука заживала быстро, хотя и пришлось воздержаться от проведения операций на несколько дней. Рука заживала, а ощущение полной безысходности осталось и даже усилилось. Физическое влечение к Дели было мучительным, но Стивен старался подавлять его, избегая общения с девочкой, и это, плохо ли, хорошо ли, получалось. Однако, его действия, направленные на достижение этой цели, оказались палкой о двух концах. Он стал страдать от недостатка общения, которое так настойчиво избегал. Ему не хватало девочки: ее шуток, ее улыбок и смеха, ее ребяческих ужимок, ее веселой болтовни и не по возрасту взрослых рассуждений и, конечно же, ее необузданной фантазии. Он страдал от недостатка того, что старался ограничить, от чего всем силами пытался отгородиться. И еще он переживал за Дели. Он видел, что она не находит себе места, не понимает, что происходит, расстраивается, мечется и пытается что-то сделать и, наверняка, во всем винит себя…