У коллеги по работе был день рождения. Стивен не особо любил шумные вечеринки и обычно долго на них не задерживался и никогда не напивался. На эту же он пошел с острым желанием забыться. Он уже выпил довольно много, когда им заинтересовалась одна из гостей. Стивен точно не помнил, но, кажется, она была медсестрой из травматологического отделения. Хотя, возможно и не из него…
– Привет! Я заметила, ты весь вечер здесь один сидишь. Не скучно?
– Нет… Раньше бы было скучно, а сейчас, нет…
– Понятно, ты в очень тесной компании с бутылкой. С ней, бесспорно, весело, но есть шанс не выйти отсюда. Может, сменишь компанию и потанцуешь?
Стивен внимательно поглядел на девушку. Ее волосы напоминали цветом волосы Дели. Они также вились колечками, но только были аккуратно уложены и, покрытые лаком, красиво обрамляли лицо. А у Дели волосы часто бывали слегка растрепаны, ведь она была подвижной, не любила долго сидеть на одном месте, обожала пританцовывать под музыку в наушниках или под мелодию, которую мурлыкала себе под нос, а порой просто по-ребячески вертелась. С расческой же у нее были отношения скорее деловые, чем дружеские. Глаза собеседницы были серо-голубые, как у Дели, но не такие большие и выразительные, и не было в них, да и не могло быть, так любимых Стивеном солнечных лучиков.
Девушка явно клеилась к нему, а Стивен все больше пил. Они танцевали.
– Как тебя зовут? – Стивен спрашивал это уже в третий раз. Ее имя проваливалось в бездну памяти, ставшую, благодаря алкоголю, очень топкой. Туда уже успешно засосало почти все события праздничного вечера. Он даже не помнил, чей день рождения отмечают, да и вообще, день рождения ли. Мысли путались и перетекали одна в другую.
– Марго. Я же говорила тебе только что. Какой же ты беспамятный! – девушка хихикнула и крепче прижалась к нему всем телом.
– Марго, а поехали ко мне! – предложение само слетело с губ.
«Я урод. Самый настоящий урод. И пусть Дели знает, что я урод, и считает меня уродом. Может, ей тогда легче будет переносить все то, что я творю, и она будет меня просто ненавидеть». Пьяный мозг создавал свою теорию, от которой становилось немного легче.
Он выпил еще. Мысли затуманивались, а образ Дели, все переживания, связанные с ней соединились в одну болезненную струну, которая лежала где-то на дне сознания и не давала покоя своим постоянным монотонным саднящим звучанием. Все перемешалось, а эта струна звучала, натягиваясь с неимоверной силой, и хотя, опьяненный мозг уже не мог объяснить причину боли, боль не исчезала, а только росла по мере приближения к дому. Машину вела Марго, как более трезвая. Они подъехали. Стивен с облегчением вышел на холодный воздух и оперся о капот автомобиля. Внутри все жгло, будто его клеймили. Он никак не мог разобраться в характере боли: была ли она физическая, и его просто мучил избыток выпитого, или болело где-то гораздо глубже, где-то в душе. Марго тоже вышла, и они направились к дому в тусклом свете уличного фонаря. Стивен долго возился с ключом. А струна внутри натянулась до предела и гудела в мозгу, словно тысячи пчел из разоренных ульев. Наконец, он отпер дверь. Они вошли. В прихожей горел свет. Стивен, мучаясь от неточности движений, кое-как запер дверь. Он уже спиной почувствовал ее взгляд и повернулся. Их глаза встретились. Струна лопнула. Все встало на свои места – на искореженные, неправильные, но свои. Опьянение мгновенно отхлынуло, как волна с морского берега. Дели… Дели!.. Дели!!! Все кричало в нем, каждый атом его тела, каждая частичка его души. Он хотел кинуться на колени перед ней, вымаливать прощение за то, что привел другую женщину в дом, он готов был целовать пол у ее ног… Его губы разомкнулись, он хотел позвать ее, произнести ее имя, такое дорогое, единственное. Он видел боль в ее глазах и знал, что причина этой боли – он сам. Он урод, нет, не урод, а намного хуже… Дели закрыла лицо руками и бросилась по лестнице наверх…