Медведь прекратил своё нелепое раскачивание и внимательно уставился на Степана. Что-то ему не нравилось в тоне казака.
В это время я вышел на одну линию со Степаном. Скосив один глаз и увидев поддержку, Степан стал маленькими полушажками приближаться к зверю. Я следовал за ним. Почуяв неладное, медведь угрожающе замотал головой и поднялся на дыбы. Это была крупная особь из семейства гималайских медведей. Его губы задёргались в злобной конвульсии, обнажив при этом кривые жёлтые клыки. Смрадное дыхание, наполненное запахом гнилой плоти, коснулось наших ноздрей. Меня чуть не вывернуло наизнанку.
— Ну, падла, ты ещё и пасть не чистишь! — не ожидая от себя такой прыти, крикнул я и прыгнул вперёд.
Степан поддержал мой неожиданный энтузиазм.
— А-а, паразит лохматый, получи! — раздалось сбоку от меня.
Такой поворот событий явно не устраивал лохматого бандита. Раздался громкий продолжительный треск, и в окружающем воздухе распространился запах медвежьих испражнений. Сам же виновник всей этой антисанитарии самозабвенно улепётывал от греха подальше. Только глухой топот да треск подминаемых деревьев указывали направление бегства несостоявшегося людоеда.
Мы со Степаном кинулись прочь от вонючего места.
— Смотри в дерьмо не наступи, — смеясь, предупредил меня Степан. — Он ещё метров сто будет своё варенье по тропе разбрасывать.
— Неужели он со страху так обделался, — всхлипывая от смеха, спросил я казака.
— А то, как же. Трусливая, я тебе скажу, скотина, — ухмыльнулся Стёпа. — Но это когда есть куда бежать. А ежели он увидит, что положение безвыходное, то бежать придётся тебе. Драться будет насмерть. И тут ещё надо поглядеть, кто в штаны накладёт.
Треск веток стих, а вокруг, кроме естественных таёжных запахов, ничего другого не ощущалось.
— Ладно, Михайло, надо поспешать, — стал серьёзным Степан. — Там-то звери поопасней будут.
И мы продолжили нечаянно прерванные гонки. Неизвестно, что ждало нас у финиша, но отступать мы не собирались. Пропитанные влагой гимнастёрки неприятно липли к телу и парили, словно самовары. Наши разгорячённые быстрой ходьбой тела выдавали избыточную энергию, которая, подчиняясь закону о том, что ничто в этом мире не исчезает бесследно, превращалась в паровые облака. Только далеко за полдень туман стал понемногу рассеиваться. Мы взбодрились.
— Я уже чую этих сволочей, — недобро ощерился Степан. — Скоро свидимся.
— Дай-то Бог, — с трудом выплюнул я сквозь зубы.
Моё тело было телом робота, который, повинуясь чужой воле, работал на разряженных аккумуляторах. Я уже не представлял, где мы возьмём силы, чтобы отбить у хунхузов девушек.