— Нет.
— Ты же повелитель!
— Ну и что? Я не всемогущ. Адатальрэ выбросило обратно в Ад, когда мы упали. Я слишком сильно приложился о камни.
— Чтоб тебя, — повторил Рикартиат. — Ладно, сам справлюсь. Вроде бы некромантов можно вывести из транса, если… господи, что это?!
Мальчик рассмеялся. Рассмеялся зловеще и заливисто. За его спиной клубилась, приобретая зримую форму, жуткая тьма. В ее чреве полыхали изломы молний, плыли грозовые тучи и шумел дождь. Даже запах повис соответствующий — мокрых листьев, пропитанных влагой дорог и…
Тот, кто прятался во тьме, подал голос:
— Как ты посмело призвать меня, человеческое дитя?!
— Человеческое? — мягко уточнил Хастрайн. — Слышишь ли ты себя, дух-убийца? Осознаешь ли, кто перед тобой? Подчинись!
— Что-о?! — поразилась тьма. Обратилась в огромную птицу и бросилась на ребенка, выставив вперед когти.
— Стой! — заорал Мреть, бросаясь наперехват и заранее понимая, что слишком поздно. — Стой! Не трогай его!
— Не стоит беспокойства. — Мальчик, неуловимо пошевелившись, изловил духа за горло. Тот страшно захрипел, забился, закудахтал. Перетек в тень, ошалело передернулся… и поклонился. Хастрайн скрестил руки на груди, вывел в воздухе витой символ. — Отныне, — заявил он, — тебя будут звать «Шаир». Ты будешь приходить ко мне, когда я прикажу, защищать меня, когда я прикажу, и убивать других духов, когда я прикажу. Духов… и людей. Сейчас же отправляйся вниз и уничтожь всех, кто посмел обидеть породившую меня женщину. Пошел!
Шаир послушно убрался. Спустя минуту раздались приглушенные расстоянием крики. Ребенок удовлетворенно кивнул, пошатнулся и рухнул на колени. Серебро исчезло из его глаз, вызвав кровавые слезы. Но испугаться никто не успел, потому что мальчик помотал головой, заметил Рикартиата и рассеянно выдал:
— А? Что? Дядя Рик, почему мы не в зале?
— Э-э-э… — протянул тот. — Ну, как тебе объяснить…
— Ничего объяснять не надо, — произнес Шейн. — Молчи. Он не должен знать.
— Почему?
— Потому что не должен. Иди сюда.
Мреть послушно поднялся, с трудом доковылял до застывшего у дверей в чью-то спальню повелителя. Там, на пропитанном алой жидкостью дорогом ковре, лежала Кейла. Женщине разворотило грудь, оторвало уши и посекло щеки. Осколки дорогого стекла торчали из побелевшей плоти, будто клыки неведомого существа.
— Сообщи Виктору, — попросил Шейн.
— Виктор в курсе, — возразил кто-то у него за спиной.
Обернувшись, парни столкнулись с Нэлинтой. Девушка дрожала, ее одежда превратилась в лохмотья, а на разбитых губах то и дело надувались кровавые пузыри. Но смотрела она твердо, спокойно.