Были у казаков и особые моменты.
– А ну, казаки, ударьте по флангу француза, – обратился командир пехотного полка к сотнику. – А то как бы они нас не окружили.
– За мной! – скомандовал сотник, и терцы наметом поспешили в указанное направление. Но что это? Навстречу им скакал приличный кавалерийский отряд.
– Шашки вон! – скомандовал сотник.
– Шашки… ша-шки, – разнеслось эхом по рядам, и сотня стала рассыпаться веером в цепь. Засверкали клинки, и началась сеча. Вскоре французская кавалерия, не выдержав стремительного натиска казаков, побежала прочь, наседая на свою же пехоту. Казаки врубились в гущу французов и начали рубить неприятеля и слева, и справа. Но они, опомнившись, вдруг дали дружный залп, отчего казаки вынуждены были отступать, а тут ударила их артиллерия. Один снаряд раздался рядом со всадником, и казака взрывом выбросило из седла. Он лежал на земле и уже прощался с жизнью. И вдруг подходит к нему конь, склонился и лизнул шершавым языком в щеку. Казак застонал. А конь опять лижет щеку и будто без слов зовет, дескать, садись, спасу. А казак не может с земли подняться. Тогда конь лег рядом, казак кое-как мешком лег поперек седла, и конь вынес его к своим. За этот бой Егор Кульбака был награжден знаком отличия военного ордена – Серебряный крест на Георгиевской ленте с изображением в центре святого Георгия Победоносца[11]. В целом же исход сражения был неудачным, и генералы, оказавшиеся неспособными руководить войсками, больше всего были озабочены тем, чтобы свалить собственную вину на других. Отступление было тоже проведено ниже всякой критики, и только вялость союзников и малое количество у них конницы помешало ряду незначительных арьергардных столкновений превратиться в катастрофу.
Вместо того, чтобы отступать к Севастополю – главной военной базе полуострова, Ментиков отвел войска к Бахчисараю.
Поражение на Альме резко изменило настроение и в городе. Возвращающиеся с поя боя солдаты рассказывали о небывалой дальности неприятельских выстрелов, об огромной численности войск противника и громадном флоте, в составе которого много паровых кораблей. Жители, допоздна не уходившие с улиц, погрузились в печаль. Безмолвие сменило прежнюю уверенность в успехе защиты города. Всем стало понятно, что опасность никогда еще не была так близко. Но солдаты и матросы и жители не собирались покорно сдать город сильному врагу. Пусть гибель, но с оружием в руках, только через трупы защитников враг войдет в Севастополь. Это настроение передавал им и начальник штаба флота Владимир Алексеевич Корнилов. Начальнику гарнизона генералу Моллеру и командовавшему эскадрой Черноморского флота Нахимову достало достаточно благородства, чтобы уступить главное начальствование младшему в чине вице-адмиралу Корнилову, угадав в нем душу всей обороны.