Наступившее утро было пасмурное, стоял густой туман. Около шести часов туман стал рассеиваться, и тогда с оборонительной линии было замечено, как у французских батарей на Рудольфовой горе солдаты открывали амбразуры, вынимая из них мешки с землей. Ровно в шесть часов русские моряки-артиллеристы послали на французские батареи первые ядра. Французы ответили беспорядочной стрельбой. С оборонительной линии огонь усилился, и началась отчаянная артиллерийская дуэль. Над бастионами свистели неприятельские ядра, рвались бомбы, разрушая брустверы и амбразуры, поражая прислугу у орудий. В ответ с оборонительной линии моряки вели привычный для них батальный огонь. Звуки выстрелов и разрывы бомб, свист ядер и осколков сливались в непрерывный гул. Над батареями стояли облака порохового дыма, то и дело в воздух поднимались фонтаны земли, камней, обломков дерева. Матросы и солдаты, занятые делом, как бы не обращали внимания на этот ад. Они подносили заряды, заряжали орудия, убирали убитых и раненых, тут же исправляли повреждения, тушили часто возникавшие пожары, заменяли подбитые орудия и лафеты запасными. На место павшего товарища сразу же становился другой. Никто не ждал приказаний, каждый чувствовал себя так, будто от него одного зависит успех обороны и участь Севастополя. Воля сотен и тысяч людей слилась в единую волю – волю народа, вставшего на защиту своего города, дорогого сердцу уголка родной земли. Так началось первое бомбардирование союзниками Севастополя, длившееся три дня. Первый день этого бомбардирования омрачился гибелью Корнилова. С начала бомбардировки он был на 4-м бастионе, где подбадривал матросов, указывал им, куда целиться, распоряжался. Потом отправился на 5-й бастион, где встретился с Нахимовым. Кругом падало так много вражеских снарядов, что командир бастиона капитан-лейтенант Ильинский, опасаясь за жизнь Корнилова, стал просить его уйти.
– Ваше превосходительство, зачем вы ездите по бастионам? – говорил он ему, – Вы нас обижаете.
– Чем? – спросил Корнилов.
– Да как будто не уверены в нас. Я вам ручаюсь исполнить свой долг.
– А зачем же вы хотите мешать мне исполнить свой долг? – ответил Корнилов. – Мой долг видеть всех.
Оба адмирала еще долго стояли открыто, во весь рост, под сильным огнем неприятеля, разговаривали и наблюдали за разрушениями, производимыми артиллерией в укреплениях противника. Более трех часов продолжалась непрерывная канонада с обеих сторон. Это было ожесточенное состязание, не приносившее пока заметного перевеса ни русским, ни французам, – состязание огня, воли и нервов. Вдруг на одной из неприятельских батарей, действовавших по 5-му бастиону с Рудольфовой горы, взметнулся огромный столб черного дыма. Это взрывом порохового погреба разрушило батарею, перебило и переранило прислугу.