«Ну что?! Не нравится?! А Оксанке думаете, нравилось? Всех порешу!» – выстрел, ещё выстрел, кто-то тонко заверещал от боли. Из-за сорванной с петель двери быстро выглянул и скрылся назад человек. По плотной фигуре и вечно наглому выражению сытой морды, Галина узнала сотника Мыколу.
«Ты-то мне и нужен, упырь и кровопийца!» – смело шагнула она вперед….
Не зря ели свой хлеб американские и польские военные спецы – инструкторы! Мыкола резко оттолкнувшись, сделал кувырок через плечо, и уже в коридоре встав на колено, выстрелил два раза в приближающуюся девушку.
Пол коридора, усыпанный пеплом и сажей от сожженных бумаг, вдруг, словно взбесившись, встал ребром и больно хлестнул Галину по щеке. Сильно зажгло где-то в груди, и стало трудно дышать. И вдруг перед её взором, словно в солнечном окне, встала веселая и яркая картина: вот они с Никитой и другими парнями и девчатами, стройной колонной выходят на площадь.
Теплый ветер полощет флаги, играет с транспарантами, все веселы и беспечны. Никита, её Никита встает на трибуну. Ах, как он красив, в своей вышиванке! Ах, какой сильный и мужественный!
Настоящий воин! За таким все пойдут. Вот он заканчивает свою речь и громко на всю площадь кричит: «Кто не скачет тот – москаль!» и вся площадь, все как один подхватывают этот задорный клич. Так весело и свободно на душе …
– Жива сучка! Каких парней завалила! Что она там бормочет?! Маричка, послушай.
Девушка с опаской придвинулась к лицу своей недавней подруги:
– Кто…. не … скачет, тот…. москаль! – она с испугом повернулась к Мыколе.
– Вот тварь! Ещё и издевается! А ну, отойди! – и он поднял пистолет.
… Никита сбежал с трибуны, подошел к Галине и, подхватив девушку на руки, закружил её…
«Не смотри, это просто гроза…» – он теплой ладонью закрыл ей глаза. Громыхнул гром, и чернота лавиной обрушилась на Галину.
Охота за привидением.
– Ты, посмотри, посмотри на них! Уже день во дворе во всю разгорелся, а они – и не думают на работу идтить! Ужо, ты Сан Саныч, накажи их, ей богу заслужили!
– Да не волнуйтесь вы так, Марь Иванна, разберусь я со своими работниками, – с этими словами прошел я в глубину дворика сельской усадьбы.
В деревянной беседке, обсаженной кустами сирени, за небольшим столиком, сидели двое электрослесарей вверенного мне участка.
Странно, но на столе, кроме чайника, пары бокалов и фарфоровой сахарницы с отбитым краем, ничего не было. А должно было.
Все дело в том, что вчера отпросились мои работники. Причина была, что ни есть уважительная – родительский день. Навестить ушедших от нас родственников, побывать на кладбище, привести в порядок могилы родных. И так заведено, что поминая родных, близких и просто односельчан, потихоньку, понемногу и напивались пришедшие на кладбище мужчины, довольно изрядно. Ни о каком качестве работы на следующий день не могло быть и речи. Поначалу, вздумал я, было урезонивать их, да куда там! Напрасно. Вот и позволял им опохмелиться на следующий день и давал возможность, приходить на работу после обеда. «Наш человек!» сразу решили рабочие. Конечно эти замаскированные прогулы, они с лихвой отрабатывали сверхурочно.