– Ричард!.. – снова крикнула я, ибо у меня на глазах вершилось убийство, в которое были вовлечены двое мужчин, что находились между мной и кроватью, на которую присела Гартред. Она закрыла лицо руками: между пальцами у нее струилась кровь.
Наконец появился полуодетый Ричард со шпагой в руках, за ним следом бежали, держа в руках свечи, Дик и Банни.
– Хватит, проклятые идиоты! – прокричал он, бросаясь между ними; его шпага скрестилась с их клинками, и вот уже правая кисть Робина безвольно повисла, Ричард держал Робина, а рядом с Амброзом Манатоном, оказавшись у дальней стены, стоял Банни.
Робин и Амброз смотрели друг на друга как готовые разорвать друг друга звери: грудь у них вздымалась, глаза налились кровью. Внезапно Робин увидел лицо Гартред, и до него дошло, что он натворил. Он раскрыл рот, пытаясь что-то сказать, но с его губ не слетело ни слова. Он дрожал, будучи не в силах ни двинуться, ни выдавить из себя хоть звук. Ричард подтолкнул его к стулу и усадил на него.
– Позови Мэтти, – сказал мне Ричард. – Воды, повязки…
В очередной раз я развернулась и покатилась к лестничной площадке, но челядь была уже на ногах – перепуганные слуги с зажженными свечами собрались в холле внизу.
– Отправляйтесь обратно в постели, – резко произнес Ричард. – Никто из вас не нужен, только служанка госпожи Онор. Ничего страшного не произошло – так, небольшой инцидент.
Я услышала шарканье ног и шепот, слуги разошлись по своим углам. Тут появилась Мэтти – решительная и надежная. Ей хватило одного взгляда, чтобы сразу оценить ситуацию. С собой она принесла чаши с водой и разорванное на полосы чистое белье. Комнату теперь освещало с полдюжины свечей. Наваждение закончилось, нас снова окружала суровая реальность.
На полу валялись одежды Гартред и Манатона. Сам он, опираясь на руку Банни, пытался зажать полученные им раны; его светлые локоны распрямились и намокли от пота. Робин сидел на стуле, уткнувшись лицом в ладони, – весь его пыл прошел. Сбоку от него стоял мрачный и решительный Ричард. Никто из нас не мог отвести глаз от сидевшей на постели Гартред – большая резаная рана зияла у нее на лице, опускаясь от правой брови к подбородку. И тогда я впервые заметила Дика.
Его лицо было пепельно-серым, в глазах застыл ужас, и внезапно, когда на чистом белом белье проступила кровь и заструилась по руке Мэтти, он пошатнулся и рухнул на пол.
Ричард не шелохнулся. Избегая смотреть на обмякшее тело сына, он процедил Банни сквозь сжатые губы:
– Отнеси щенка в постель и брось там.
Банни повиновался, и когда я смотрела, как он, неся на руках своего кузена, пошатываясь, выходит из комнаты, то с безучастной и жуткой усталостью подумала: «Это конец. Это судьба».