– Да нет… Я думаю… Но входите, мэм. Ах, я сейчас зажгу лампу, – растерянно бормотал Оук.
– Не надо. Не беспокойтесь из-за меня.
– Ко мне редко приходят в гости леди, и боюсь, у меня нет никаких удобств. Не угодно ли вам сесть? Вот стул, а вот другой. К сожалению, стулья у меня простые и сиденья деревянные, довольно-таки жесткие. Но я… собираюсь завести новые, – и Оук пододвинул ей два или три стула.
– Ну что вы! Они достаточно удобные. И вот она уселась, уселся и он, и пляшущие отсветы камина скользили по их лицам и по старой мебели,
…отполированной годами,
Ему служившей много лет
[47].
Вся домашняя утварь Оука поблескивала, бросая по сторонам танцующие блики. Этих людей, достаточно хорошо знавших друг друга, изумляло, что, встретившись в новом месте и при необычных обстоятельствах, они испытывают такую неловкость и скованность. Встречаясь на поле или у нее в доме, они не проявляли ни малейшего смущения. Но теперь, когда Оук стал самостоятельным хозяином, их жизни, казалось, отодвинулись в прошлое, к тем давно минувшим дням, когда они были едва знакомы.
– Вы, наверно, удивляетесь, что я пришла к вам… но…
– Что вы, ничуть.
– Но мне показалось, Габриэль, что, может быть, я вас обидела и потому вы уходите от меня. Это очень меня огорчило, вот почему я и пришла.
– Обидели меня? Неужто вы могли меня обидеть, Батшеба?
– Так я не обидела вас! – радостно воскликнула она. – Но в таком случае, почему же вы уходите?
– Видите ли, я раздумал уезжать за границу. И вообще, знай я, что такая затея вам не по душе, я живо выбросил бы это из головы, – искренне ответил он. – Я уже договорился об аренде на ферму в Нижнем Уэзербери, и с благовещения она перейдет в мои руки. Вы знаете, одно время я получал долю дохода с этой фермы. При всем том я вел бы и ваши дела, если бы не пошли толки про нас с вами.
– Что такое? – изумленно спросила Батшеба. – Толки про нас с вами? Какие же?
– Не могу вам сказать.
– Мне думается, вам следовало бы сказать. Вы уже не раз читали мне мораль, почему же теперь боитесь выступить в такой роли?
– На этот раз вы не сделали никакой оплошности. Сказать по правде, люди толкуют, будто я тут все разнюхиваю, рассчитываю заполучить ферму бедняги Болдвуда и задумал в один прекрасный день прибрать вас к рукам.
– Прибрать меня к рукам? Что это значит?
– Да, попросту говоря, жениться на вас. Вы сами просили меня вам сказать, так не браните же меня!
Оук ожидал, что, услыхав это, Батшеба придет в ужас, как если б над ухом у нее выпалила пушка, однако вид у нее был ничуть не испуганный.