— Молчишь, — коротко кивнул Лео, — это ненадолго. Свою роль ты исполнил: не дал прорваться хаосу безвластия, пока последнее дитя Дома Серебра не стало готово взойти на престол, а я не смог вернуться. Теперь пришло время платить по счетам.
Верхняя губа Илая изогнулась, обнажая белоснежные клыки, а сам мужчина прорычал:
— Твои слова — всего лишь слова! И раз я якобы виновен, почему же раньше никто из вас не предъявил мне это?
Слово взял Яр, темноволосый демон Дома Вечной Ночи. Легко откинувшись на спинку кресла, он говорил, не скрывая насмешки над всем происходящим:
— Тебе же сказали, ты уже сидел в кресле Главы, когда все подтвердилось. Илай, ты юн и амбициозен, чтобы играть в наши игры, когда один лишь ход растягивается на десятилетия. Мы давно знали, что именно ты передал яд Владыке эльфов, рассказал как им пользоваться и какие будут последствия. Думаешь, для меня, — вынимая из внутреннего кармана камзола маленькую свирель насыщенно антрацитового цвета, сказал Яр, — есть глубины разума, куда я не смог бы проникнуть, оставшись незамеченным?
— Нашему миру не нужны потрясения, — согласно кивнул Оберон, — все слишком шатко, когда дело касается подрастающего поколения. Предателей среди нашей расы быть не может.
— И что же вы задумали теперь? Убьете меня? Приставите к суду?
— Нет, — покачал головой Амир, — ты умрешь в честном бою, так и не сумев подтвердить право Главы рода. Лео же снимет с себя обвинение в предательстве и станет спасителем последней из Дома Серебра. Все будет очень мило и красиво, так что не переживай, — почти добродушно улыбнулся демон Дома Огня.
— Да, — согласно кивнула Эмерелис, кривя пухлые алые губки в насмешке, — падешь достойно.
Я смотрела на все происходящее и не верила своим глазам. Кто-то скажет, что мне следовало испытывать гнев, ведь этот демон был повинен в смерти моей матери. Но думала я совсем о другом. Почему мне дали услышать этот разговор? Означает ли это, что и на мой счет у них есть своя партия, которую они рано или поздно разыграют, не оставив выбора? И все, что мне останется, — это покорно пойти на 'казнь', которую сделают очень красивой и торжественной? Ответ был положительным, так мне казалось тогда. И все, что мне останется, — это барахтаться в этом болоте из последних сил и не позволить утопить себя.
Я резко шагнула к 'трону' во главе стола и опустилась, занимая положенное мне место. Хватит. Погибла моя мать, а они говорят о произошедшем, как о способе выяснения отношений в своем мелком курятнике.
Стоило мне опуститься на каменное кресло и только подумать о том, чтобы сказать, что я думаю обо всем этом, как за моей спиной что-то заскрежетало и с силой бабахнуло. Резко обернувшись, я не поверила своим глазам. Женщина, та самая статуя, что всего мгновение назад держала руки разведенными, скрестила их на груди!