В один из дней про курсантов забыли. Рабочий день по уборке картофеля заканчивался, а еду, которую обычно привозили прямо на совхозное поле, на этот раз не привезли. Не было ни завтрака, ни обеда, не появилась машина и вечером. Ребята взбунтовались, обиделись, бросили работу и толпой отправились в деревню за самогонкой. Сергей и еще несколько человек с ними решили не идти, а завалились спать прямо в траве на окраине леса под развесистым кустом. Рядом валялся пьяный Чучин.
Долго поблаженствовать им не удалось. Разбудили их крики вернувшихся курсантов. Изрядно выпившие, они наперебой возбужденно переговаривались и шумно веселились. Из деревни за ними увязались две пьяные цыганки. Одна из них страшная, да еще с выбитыми передними зубами, поочередно предлагала каждому из курсантов переспать с ней за бутылку самогонки. Сергей еле-еле отогнал ее от себя, словно назойливую муху.
Вадик Хамелеон решил посмеяться над Чучиным. Прикрыв его мятым газетным листом, он громко заорал:
– Будем думать, что здесь наложена огромная московская куча!
Он нарочито сделал ударение на слове «московская», подчеркивая этим презрение к столичным жителям. Москвичей не любили. Их показное высокомерие и манера держаться в стороне от всех сразу бросались в глаза. Ребята его, конечно, поняли, но идею не поддержали, продолжая смеяться только над Чучиным. Вадик как ни в чем не бывало продолжал издевательски шалить. Он горделиво прошагал вокруг Чучина и, подойдя вплотную к цыганке, прошептал:
– Дорогая, за глоток шнапса переспишь с этой кучкой?
Беззубая цыганка, ободренная тем, что ей нальют спиртного, с удовольствием и без слов привалилась к младшему сержанту и, шелестя газетой, начала страстно обнимать его. Тот продолжал спать до тех пор, пока она не начала слюняво целовать его губы. Внезапно проснувшись под сумасшедший хохот курсантов, он истошно заорал и, откатившись от женщины, вскочил на ноги.
– Это что за ведьма?
– Товарищ младший сержант, – начал доклад Вадик – Разве вы ничего не помните? Вы пришли с ней из деревни и обещали страстную ночь.
Все опять повалились от смеха. Чучин лихорадочно соображал, но, как ни старался, ничего не мог вспомнить. Он с опаской косился на цыганку, а та, сообразив, что ее обманули, разразилась гневной тирадой, состоявшей из одних матерных слов и страшных проклятий.
– Гоните их отсюда! – крикнул не на шутку рассвирепевший Чучин и, окинув взглядом курсантов, продолжил: – Почему не работаем!?
– Без еды не можем! – опять бойко ответил за всех Вадик, продолжая давиться от смеха.