Тогда: Эмма
Сказать Саймону и полицейским, что я солгала насчет воспоминаний об изнасиловании, было трудно, но говорить об этом Кэрол едва ли не труднее. К моему облегчению, она очень хорошо на это реагирует.
Эмма, говорит психотерапевт, вы ни в чем не виноваты. Порой мы просто не готовы взглянуть правде в глаза.
К моему удивлению, фокусируется она не на Деоне Нельсоне и его ужасных угрозах, а на Саймоне. Спрашивает, как он воспринял разрыв, связывался ли он со мной с тех пор – а он, разумеется, все время пытается это сделать, но я больше не отвечаю на его сообщения, – и как я думаю в связи с этим себя вести.
Итак, к чему вы пришли, Эмма? наконец спрашивает она. Чего вы теперь ждете?
Не знаю, говорю я, пожимая плечами.
Тогда поставлю вопрос так: этот разрыв – окончательный?
Мне приходится признать: Саймон так не считает. Мы и раньше расставались, но он всякий раз умолял, умолял, и в какой-то момент мне казалось, что проще будет согласиться. Но на этот раз все будет иначе. Я избавилась от старых вещей, от всякого бесполезного хлама. Я думаю, это дало мне сил избавиться и от него тоже.
Человеческие отношения и вещи – совсем не одно и то же, говорит Кэрол.
Я пристально смотрю на нее. Вы думаете, я поступаю неправильно?
Кэрол задумывается. У травматических опытов наподобие того, что имели вы, есть один любопытный аспект, говорит она наконец, – они иногда размывают границы, которые человек для себя установил. Порой эти перемены имеют временный характер, но иногда человек понимает, что ему нравится эта новая сторона его личности, и она становится его частью. Не мне решать, Эмма, к добру это или к худу. Только вы можете об этом судить.
После терапевтического сеанса я отправляюсь к юристу, который составил дополнение к договору об аренде дома. Эдвард Монкфорд оказался прав: я обратилась в местную контору, и выяснилось, что там его за пятьдесят фунтов подготовят. Единственная загвоздка, как сказал мне юрист, с которым я договаривалась, – в том, что Саймону, возможно, тоже нужно будет его подписать. Еще за пятьдесят фунтов он согласился посмотреть все документы, чтобы это выяснить.
Сегодня этот же юрист говорит мне, что никогда прежде не видел подобного договора. Тот, кто его составлял, не собирался пропускать ни единой лазейки, говорит он. Если не хотите неприятностей, попросите Саймона подписать все бумаги.
Вряд ли Саймон подпишет хоть что-нибудь, что формально подтвердит наш разрыв, но я все равно беру документ с собой. Вручая мне конверт, юрист непринужденно говорит: я, кстати, поискал в архиве местного совета сведения о доме. Удивительное дело.