Правда? спрашиваю я. Почему?
Похоже, у Дома один по Фолгейт-стрит довольно трагическая история, говорит он. Он стоит на месте другого, уничтоженного во время немецкой бомбардировки, – все, кто был внутри, погибли, целая семья. Родственников не осталось, поэтому местный совет принял постановление о принудительном отчуждении, чтобы снести развалины. Место пустовало, пока его не выкупил ваш архитектор. Изначально он планировал построить куда более традиционный дом; кто-то из жителей района потом жаловались в совет, что их, мол, одурачили. Судя по всему, спор разгорелся жаркий.
Но строительство не прекратилась, говорю я; прошлое дома меня не особенно интересует.
Не прекратилось. А потом владелец еще и насыпал им соли на рану – подал заявку на разрешение похоронить там кое-кого. Двоих человек.
Похоронить? озадаченно переспрашиваю я. Это, вообще, законно?
Юрист кивает. Процесс на удивление прост. Если Агентство по охране окружающей среды не имеет возражений и если нет препятствующих захоронению подзаконных правовых актов, то местный совет более или менее обязан дать добро. Единственное требование – на планах должно быть обозначено место упокоения и указаны имена усопших. По понятным причинам. Вот, взгляните.
Он достает подшивку ксерокопий и разворачивает план. Читает вслух: Место упокоения миссис Элизабет Джорджины Монкфорд и Максимилиана Монкфорда.
Спрятав подшивку в конверт вместе с остальными бумагами, он передает его мне. Вот. Можете не возвращать.
Сейчас: Джейн
Миа ушла, я иду к ноутбуку и набираю «Элизабет Манкари». Я хочу взглянуть еще раз сама, когда Миа не будет нависать. Но «Домоправитель» не выдает ни одной фотографии из тех, что она нашла.
Я сказала Миа правду: за то короткое время, что я живу в этом доме, мне ни разу не было страшно. Однако сейчас тишина и пустота приобретают зловещий оттенок. Что за глупости? Это все равно что бояться детских страшилок. И все же я включаю свет на максимальную яркость и иду смотреть, нет ли… чего? Не взломщиков же. Но почему-то я уже не чувствую себя под защитой этого дома, как раньше.
Я чувствую себя так, словно за мной наблюдают.
Я прогоняю это чувство. С самого начала, напоминаю я себе, дом казался мне неким подобием съемочной площадки. Это ощущение мне понравилось. Все, что случилось с тех пор, – это дурацкий, куцый секс с Эдвардом Монкфордом и открытие того факта, что он предпочитает женщин определенного типа.
Лежит под лестницей с разбитой головой. Я невольно подхожу и смотрю на это место. Что это, едва заметный контур давным-давно оттертого кровавого пятна? Но я ведь даже не знаю,