Ничто, твердо решил он, не заставит его читать дальше. Поэтому он тут же прочел:
Редис. Печеные яблоки со сливками.
Жареные устрицы, тушеные устрицы.
Лягушки.
Американский кофе с настоящими свежими сливками.
Американское сливочное масло.
Жареная курица по-южному.
Жаркое из вырезки.
Картофель по-саратогски.
Цыплята на вертеле по-американски.
У Дадли вырвался слабый стон. Он попытался закрыть книгу, но она отказалась закрываться. Он попытался отвести глаза от страницы, но они устремлялись к ней, как почтовые голуби к родной голубятне.
Ручьевая форель из Сьерры-Невады.
Озерная форель из Тахо.
Фаршированная баранья голова по-новоорлеански.
Миссисипский черный окунь.
Жаркое по-американски.
Жареная индейка по рецепту Дня благодарения.
Клюквенный соус. Сельдерей.
Жареная дикая индейка. Вальдшнеп.
Нырок по-балтиморски.
Степной тетерев по-иллинойcски.
Куропатки на вертеле по-миссурийсски.
Опоссум. Енот.
Грудинка с фасолью по-бостонски.
Грудинка с зеленью по-южному.
Дадли поднялся на ноги. Он не мог долее терпеть. Его предыдущая вылазка на поиски пищи давала не слишком благоприятные прогнозы на продолжение подобных попыток, однако настает час, когда человек перестает считаться с возможными помехами. Он снял ботинки и на цыпочках вышел из комнаты. По коридору, теперь залитому светом, ему навстречу двинулась такая знакомая фигура.
– Ну? – сказал Симмонс, дворецкий, поднимая ружье к плечу и любовно поглаживая пальцем спусковой крючок.
Дадли посмотрел на дворецкого, и сердце у него ушло в пятки.
– А! Наше вам, – сказал он.
– Что еще вам понадобилось?
– О… э… ничего.
– Марш назад в комнату!
– Знаете, вот что, милейший, – сказал Дадли, в отчаянии отправляя осмотрительность ко всем чертям. – Я умираю с голоду. Абсолютно умираю. Так по доброте душевной вы бы не смотались в кладовую или куда-нибудь там еще, не принесли бы мне парочку бутербродов?
– Марш назад в комнату, подлый пес! – прорычал Симмонс с такой страстностью, что Дадли, пошатываясь, отступил в указанную комнату просто от изумления. Он ни разу не слышал, чтобы дворецкие изъяснялись подобным образом. Он никак не предполагал, что они способны на такое.
Дадли надел ботинки и, шнуруя их, напряженно размышлял. В чем, собственно, спрашивал он себя, дело? Какая идея стоит за всем этим? То, что хозяйка дома, встревоженная шумом в ночи, могла призвать себе на помощь дворецкого с огнестрельным оружием, было еще понятно. Но зачем этому типчику понадобилось разбивать бивак у него под дверью? Ведь они же знают, что он друг дочери дома.
Дадли все еще бился над этой загадкой, когда странное четкое постукивание привлекло к себе его внимание. Постукивание это раздавалось через неравные промежутки и как будто доносилось со стороны окна. Он привстал с кровати и прислушался. Постукивание раздалось снова. Он подкрался к окну и выглянул наружу. И в тот же миг что-то очень твердое больно стукнуло его по лицу.