– Извини! – произнес голос.
Дадли подскочил. Взглянув в том направлении, откуда донесся голос, он обнаружил, что слева от его окна из стены выдается узкий балкончик. На балкончике, залитая серебряным лунным светом, стояла Роберта Уикхем. Она сматывала бечевку, к концу которой был привязан крючок для застегивания пуговичек на ботинках.
– Извини, пожалуйста, – сказала она. – Я старалась привлечь твое внимание.
– И привлекла, – сказал Дадли.
– Я думала, ты спишь.
– Сплю! – Жуткая ироническая гримаса исказила лицо Дадли. – Неужели в этом доме хоть кто-то спит? – Он наклонился вперед и понизил голос: – Послушай, твой чертов дворецкий совсем спятил.
– Что-что?
– Он стоит на страже у моих дверей с огромной гаубицей. А когда я только что попытался высунуть голову в коридор, он на меня зарычал.
– Боюсь, – сказала Бобби, ухватив крючок, – он считает тебя грабителем.
– Грабителем? Но я же без всяких экивоков прямо сказал твоей матери, что я твой друг.
Что-то вроде смущения словно бы охватило не привыкшую смущаться мисс Уикхем.
– Об этом я и хочу с тобой поговорить, – сказала она. – Дело в том…
– Да, кстати, а когда ты приехала? – задал Дадли вопрос, внезапно возникший в его смятенном мозгу.
– С полчаса назад.
– Как!
– Да. Влезла через окно в посудомойной. И сразу же наткнулась на маму в халате. – Мисс Уикхем вздрогнула, словно от какого-то неприятного воспоминания. – Ты же никогда ее в халате не видел! – добавила она тоненьким голоском.
– Еще как видел! – отрезал Дадли. – И хотя не исключено, что подобный опыт полезен всякому, позволь заметить, что одного раза более чем достаточно.
– По пути сюда я вляпалась в дорожное происшествие, – продолжала мисс Уикхем, слишком поглощенная собственными переживаниями, чтобы слушать о том, что довелось пережить ему. – Идиот-ломовик подставил свою подводу под мой автомобиль и разбил его вдребезги. Ну и я застряла там уж не знаю на сколько часов, а потом добиралась сюда на поезде, который следует со всеми остановками.
Доказательством состояния (если тут требуются доказательства), в какое треволнения этой ночи ввергли Дадли Финча, служит тот факт, что сообщение об автокатастрофе, постигшей эту девушку, не вызвало у него даже тени горячего участия и ужаса, которые он, без сомнения, испытал бы накануне. Оно оставило его почти холодным.
– Ну а когда ты увидела свою мать, – сказал он, – разве ты не объяснила ей, что я твой друг?
Мисс Уикхем замялась.
– Об этом я и хочу поговорить с тобой, – сказала она. – Видишь ли, дело обстоит так. Сначала требовалось как можно мягче подготовить ее к тому, что машина не была застрахована. Это ее в восторг не привело, и вот тут она рассказала мне про тебя… Дадли, старичок, что ты тут натворил? Мамаша, видимо, считает, что ты вел себя самым жутким образом.