А девушка сталкивает тушу вниз и внимательно осматривает площадку. Заметив стрелу, вытягивает руку, стараясь не приближаться ко мне, хватает за наконечник и стремительно исчезает. Только камни шуршат.
Или я чего-то не понял, или только что у меня увели из-под носа завтрак, обед и ужин! Мою добычу!!! Встаю в полный рост на краю карниза.
— СТОЯТЬ!!! — за такой командный голос дядя Марр мне бы сразу зачет по военному делу поставил. А черная рабыня — она замерла, словно ее оса промеж лопаток ужалила. В следующую секунду принимает позу покорности. Это попой кверху, затылком в землю, лицом к животу, а руки вперед, ладошками на землю. И это — на крутом склоне. Как через голову не кувырнулась — только звезды знают.
Спускаюсь к этому чуду. А попка-то симпатичная, обтянута кожаными шортиками. Сандали и шортики — вся ее одежда, если не считать ошейник. Ошейник железный. Но дикари на этом материке с железом еще не знакомы. Что получается? Получается, она здесь чужая. И на нашем языке говорит, правда, с акцентом. С западного архипелага она! Островной акцент!
Тогда нужно допросить, одна ли здесь, и вообще, что тут делает?
— Ложись лицом вниз, руки на попу.
Подчинилась. Только дрожит. Связал ей руки не так, как вяжут пленным, стянув локти вместе и вывернув кисти к лопаткам, а надежно, но безболезненно, чтоб ладонь одной руки легла на локоть другой. Помог подняться, отряхнул пыль и приказал:
— Веди.
Подобный приказ — игра в психологию. Интересно, куда она меня приведет? В свой лагерь или другое интересное место…
К туше бурргуны. Ну что ж, сорвалось, но попробовать стоило. А кто понесет бурргуну, если я ей руки связал? Опять я?
Взваливаю тушу на плечи.
— Веди.
— Куда?
— В свой лагерь.
— У рабыни нет лагеря. Но рабыня видела невдалеке пещеру.
— Веди к пещере. Постой, где твой лук?
— Рабыня оставила лук у дерева.
— Покажи, где.
Мда. Если это лук, то я — великий композитор. Палочка с веревочкой. Удивительно еще как стрела до меня долетела.
— Этим ты хотела убить бурргуну? Или меня?
— Рабыня хотела напугать бурргуну. Рабыня надеялась, что бурргуна упадет вниз. Рабыня не видела охотника и смиренно просит простить ее.
Ага, простить… И Багирра, и Ррушан в один голос твердили: «Никогда не верь чужой черной рабыне. Серой, рыжей — решай сам. Черной не верь никогда Она честна только с хозяином». Очень актуальный вопрос — кто же у нас хозяин? И где он?
— Что же я скажу твоему хозяину? И, кстати, где он?
Опять задрожала.
— Что молчишь?
— Рабыня думает, что можно сказать, чтоб не навредить ни хозяину, ни господину.