Джордж остановился. Прямо перед ними возник духовой оркестр, двигавшийся в противоположную сторону.
Фальшивые трубачи шествовали сзади, а за ними тянулись: коляски с младенцами, одинокий мужчина в костюме и с цветами, друзья, близкие родственники, бессчетные двоюродно-троюродные братья-сетры, ватага ребятишек – двое из них были в потешных свадебных нарядах – и, наконец, пара кабрабинеров в синих мундирах, вслед за которыми катила одежная вешалка-стойка на колесах с ровными рядами надувных резиновых Человеков-пауков.
Джордж повел Генри в кафе в центре городка, и они сели за столик снаружи.
Перед тем как к ним подошел официант, чтобы принять заказ, какие-то ребятишки, спокойно сидевшие до того на ступеньках лестницы, вскочили и окликнули Джорджа, а он прикинулся, будто их не слышит.
– Тебя там, кажется, какие-то малявки зовут, – сказал Генри.
– Постарайся сделать вид, что не замечаешь их, – шепнул Джордж.
– Они все смотрят.
– А ты не смотри. Будешь обращать на них внимание, пиши пропало.
– Похоже, так и есть – они уже идут сюда.
– О боже!
Они взвились целой стайкой, прошмыгивая между туристами за колченогими столиками, стоявшими прямо на брусчатке перед кафе, и талдыча нараспев: «Ciao, ciao, ciao, ciao, ciao, ciao!»[77]
Они обступили Джорджа и Генри, точно шайка маленьких рабойников.
– Questo è il mio amico Henry[78], – сказал Джордж, представляя своего друга.
Ребятишки почтительно осклабились.
Затем один из них, самый маленький, изрек:
– Привет, старина!
Джордж неохотно вскинул руку, подзывая официанта, – детишки взбодрились. Официант тоже взбодрился – детишки кинулись в кафе и через пару минут выскочили оттуда, при том что у каждого в руке было по рожку с gelato[79].
– Даже когда мне кажется, что их нигде нет, – сказал Джордж, – они вдруг выскакивают откуда ни возьмись, как чертята из табакерки.
– Кто?
– Да эти самые шалопаи, – сказал он, кивнув на детишек.
Они заметили, как он показал в их сторону, но рты у них были набиты битком, и выговорить grazie[80] им было неловко, поэтому они просто помахали руками – так, как обыкновенно машет Джордж, когда прощается.
– Когда-нибудь, Джордж, ты станешь золотым отцом.
Джордж пожал плечами. Это была его новая привычка, свойственная, как заметил Генри, сицилийцам.
И тут снова появился духовой оркестр – на сей раз он двигался в другую сторону, продираясь сквозь еще более плотную толпу.
Генри обратил внимание на инвалидную коляску за спиной Джорджа и на сидевшую в ней женщину – ее едва не смела процессия.
– Прости, я на минутку, – сказал Генри.