Ребекка подняла камень.
– Неужели это ничего не значит?
Генри наклонился и взглянул на камень.
– По-твоему, наша жизнь ничего не значит, раз уж нам всем суждено умереть и кануть в забвение? – спросила она.
– В некотором смысле, – ответил Генри. – Думаю, можно сказать, что все мы уже мертвые – уже пропащие – в некотором смысле.
– Что ж, Генри, если ты прав, мне остается только лечь в эту яму и ждать, когда ты меня откопаешь.
Когда они спускались обратно с горы, их волосы трепал полный жизни ветер.
Кожа на руках у Генри была темная – загоревшая до черноты и теплая.
Когда они въехали в Афины, воздух словно застыл и сделался тяжелым.
Генри несся через центр города, объезжая грузовики, направлявшиеся куда-то далеко-далеко. Рестораны открывались к обеду.
Ребекка держалась за Генри, обхватив его за талию под холщовой курткой. От несущейся навстречу прохладе Ребекке стало легче дышать, и все ее страхи на какое-то время развеялись. Скоро она расскажет ему о своем детстве и о том, почему ей кажется, что их любовь становится все крепче, как необыкновенная, необъяснимая окрыляющая вера. Если так будет и впредь и если вдруг когда-нибудь ей случится упасть, она чувствовала, что сможет расправить крылья и взлететь.
Когда они подъезжали к ее дому в центре Афин, Ребекка еще крече стиснула Генри, как бы прося, чтобы он остановился. Он прижался к обочине, но мотор не выключил.
– Что такое?
– Ничего, – крикнула она. – Давай остановимся здесь на минутку?
– Хорошо, – без видимой охоты согасился он.
Ребекка спрыгнула с мотороллера, и Генри закатил мотороллер на тротуар. Ребекка сняла каску и платок. Волосы у нее были мокрые.
– Мне нужно заглянуть в один магазин, тут рядом.
– Разве они еще работают?
Ребекка показала рукой на стоявшие в ряд здания по ту сторону фонтана.
– Кажется, это где-то там, – сказала она, – среди модных иностранных лавок.
Было по-прежнему жарко и пыльно.
В обычно переполненном торговом центре покупателей было раз-два и обчелся – они спешили домой с небольшими свертками мяса и рыбы.
– Давай зайдем и купим тебе что-нибудь, – сказала Ребекка, когда они подошли к массивной коричневой двери. – Гляди, я нашла это у себя в платье. – В руке у нее был оранжевый конвертик. – Пойдем-ка поживимся, а то карман жжет.
– Я же весь в пыли, – возразил Генри.
Ребекка придержала дверь.
– Сказать по правде, мне ничего не надо, – все еще упирался Генри, – разве только для тебя что-нибудь присмотрим.
– Нет, мне здесь нечего делать – давай лучше потратимся с пользой для тебя.
В магазине было несколько шкафов-витрин с шарфами, тут же стоял длинный сервировочный стол, заваленный посудой, столовыми приборами и салфетками.