Когда официант включил основное освещение, блестки на футболке мужчины засверкали и череп осклабился – будто ожил.
Супружеской паре принесли поднос со спанакопитой[39]. Ресторан тут же наполнился ароматом шпината и горячего сыра. Официант ритмично пошевеливал сигаретой, прилипшей к его нижней губе: когда он бормотал что-то невнятное, сигарета так же невнятно шевелилась, словно он был и не официант вовсе, а какой-нибудь жрец, совершающий некий ритуал с окуриванием и раздачей сырного пирога со шпинатом.
Хотя Генри бывал в этом ресторане и раньше – по крайней мере раз в неделю, – местная публика и обслуга посматривали на их троицу искоса.
Рука официанта подрагивала, когда он принимал у них заказ. По просьбе Генри официант обещал ассорти из блюд на свой выбор, поручившись за него честью. Когда он ушел, хозяйка ресторана – высокая, крепкая женщина с тонкими губками – подошла к их столику и осведомилась, нравится ли им греческая музыка.
Джордж попросил ее на греческом принести три рюмки ракии[40]. Она взглянула на него. И уголки ее рта искривились в улыбке.
– А вы неплохо говорите по-гречески, – сказала она. – И за это могу предложить вам кое-что получше ракии, чего ни вы и никто из вас никогда не пробовал.
Она скрылась в кухне – и через некоторое время, когда свет потускнел, из динамиков тягостно зазвучали бузуки[41]. Кое-кто из местных рассмеялся.
– Она включила это специально для нас? – спросила Ребекка.
– Боюсь, да, – сказал Джордж.
Затем появилась хозяйка с тремя рюмками чего-то красного.
– Мурнораки[42], друзья мои.
Они взяли каждый по рюмке.
– Yamas, – проговорил Джордж и мигом осушил вязкую красную жидкость.
Генри пригубил рюмку – и сплюнул.
Завсегдатаи рассмеялись теперь все дружно.
– Что за дрянь?
– Может, фирменное пойло из ее родной деревни, – предположил Джордж и обратился к женщине по-гречески. А ответ услышал на английском.
– С Крита, – сказала она.
– А мне нравится, – заметила Ребекка. – Похоже на кровь.
Тут принесли закуски.
– Вот и согреемся, – сказал Генри.
– Посмотри на меня, я промокла до нитки, – посетовала Ребекка.
Двое греков у стойки повернулись в ее сторону.
А в следующее мгновение появился официант с огромным подносом дымящейся ягнятины над головой.
– Давайте снимемся отсюда в пять, сядем на метро – и в Пирей[43], – предложил Генри, ложкой раскладывая блюдо по тарелкам Ребекки и Джорджа.
– Еще рановато, – сказала Ребекка. – Я в туалет.
Джордж встал, когда она вышла из-за стола.
– Настоящий джентльмен, – заметил Генри.
– Просто привычка, – робко пояснил Джордж.
Генри какое-то время смотрел на него не отрываясь.