. Немногие исследователи будут колебаться в оценке заслуг Роднея в двух указанных случаях. Судьба, однако, определила, чтобы его слава зиждилась на сражении, которое своим блеском меньше всего было обязано его личным качествам, и не дала ему достигнуть успеха там, где он более всего заслуживал его. Главное событие его жизни, в котором соединились и действительная заслуга и удача, – уничтожение флота Лангера близ мыса С.-Винцента, – было почти предано забвению, а между тем оно потребовало проявления высочайших качеств моряка и достойно сравнения с преследованием Конфлана адмиралом Гауке
[216].
В течение двух с половиной лет, которые прошли с тех пор, как Родней был назначен командующим флотом, он одержал несколько важных побед и, как было замечено, взял в плен французского, испанского и голландского адмиралов. «За это время он увеличил британский флот на двенадцать кораблей, отнятых им у неприятеля, и уничтожил еще пять; и что еще более отмечает его успехи, так это то, что, как тогда говорили, Ville de Paris был единственным первоклассным кораблем, который когда-либо был взят в плен и приведен в порт командиром какой-либо нации». Несмотря на заслуги Роднея, партийный дух, который был тогда силен в Англии и проник даже в армию и во флот, привел к отстранению[217] его от командования вслед за падением министерства лорда Норда (Lord North); его преемник – человек, незнакомый славе, уже отплыл, когда пришла весть о победе Роднея. При расстроенном положении дел Англии в то время эта весть возбудила крайнее ликование и заставила замолчать критические суждения о некоторых сторонах прежнего поведения адмирала. Народ не был теперь в критическом настроении, и при имевшихся тогда преувеличенных сведениях о полученных результатах никто не подумал о том, что была упущена возможность достигнуть результатов еще лучших. Это впечатление долго было господствующим. Даже еще в 1830 г., когда впервые было издано жизнеописание Роднея, утверждалось, «что французский флот был так сильно разбит и ослаблен победой 12 апреля, что не мог больше оспаривать у Великобритании господство на море». Это – нелепость, извинительная для 1782 г., но недостойная в условиях спокойного разбора дела в наше время. Благоприятными условиями мира Англия была обязана финансовым затруднениям Франции, а не унижению ее на море, и если имелось преувеличение в уверениях защитников мира, что Англия не смогла бы спасти Ямайку, то вероятно, что она не смогла бы возвратить силой оружия другие острова, уступленные ей обратно по мирному договору.