Память о де Грассе будет всегда связана с большими заслугами его перед Америкой. Его имя – скорее чем имя Рошамбо (Rochambeau) – напоминает о существенной помощи, оказанной Францией молодой республике, боровшейся за свое существование, как имя Лафайетта напоминает о моральной симпатии, которая пришлась так кстати. События его жизни после неудачного боя с Роднеем, закончившего его деятельную карьеру, не могут не представлять интереса, особенно для американских читателей.
После сдачи Ville de Paris де Грасс сопровождал английский флот и его призы на Ямайку, куда Родней удалился для исправления своих кораблей, явившись, таким образом, в качестве пленника на землю, которую намеревался завоевать. 19 мая он оставил остров, все еще в качестве пленника, для следования в Англию. Как морские офицеры, так и английский народ обходились с ним с оттенком того предупредительного и благосклонного внимания, какое легко проявляется в отношениях победителя к побежденному и которого, по крайней мере, его личная храбрость не была недостойна. Говорят, что в некоторых случаях он не отказывался показываться на балконе своих комнат в Лондоне, когда толпа требовала выхода доблестного француза. Это недостойное неумение оценить свое истинное положение естественно возбудило негодование его соотечественников, тем более что он был безжалостен и невоздержан в порицании поведения своих подчиненных в счастливый день 12 апреля.
«Он переносит свое несчастье, – писал сэр Джильберт Блэн, – с душевным спокойствием, сознавая, как он говорит, что исполнил свой долг… Он приписывает свою неудачу не сравнительной слабости своих сил, а гнусному бегству капитанов других кораблей, которым он дал сигнал о присоединении к нему и даже кричал им это, несмотря на что был покинут ими»[218].
Это был лейтмотив всех его высказываний. В письмах с английского флагманского корабля через день после боя он «обвинял большую часть своих капитанов в бедствиях этого дня. Одни не слушались его сигналов; другие, как капитаны кораблей Languedoc и Couronne, шедших впереди него и за ним, покинули его»[219]. Он, однако, не ограничился официальными донесениями и, будучи пленником в Лондоне, издал несколько брошюр на ту же тему, которые распространил по Европе. Правительство, естественно, думая, что офицер не может так позорить свою корпорацию без достаточных оснований, решилось начать следствие и неумолимо наказать всех виновных. Капитаны кораблей Languedoc и Couronne были посажены в тюрьму как только достигли Франции, и все бумаги, журналы и т. п., касающиеся этого дела, были собраны вместе. Принимая во внимание все эти обстоятельства, нечего удивляться, что по возвращении во Францию де Грасс, как он говорит, «не нашел никого, кто протянул бы ему руку»