Послышались взволнованные крики, и старик поспешил прочь, вскоре достигая многочисленных запутанных рядов рынка. Терпкий запах трав и сушёных соцветий, подвешенных на одном из прилавков, наполнил лёгкие, заставляя Розафа шумно вдохнуть. Он любил этот аромат. И безошибочно мог определить любое из предлагаемых продавцом растений. Но сейчас отмахнулся от слишком назойливого фарийца, устремляясь к едва приметному домишке, одному из многих, расположенных в этой части рынка.
Они стояли так плотно, словно росли друг из друга, с покосившимися крышами и замысловатыми вывесками, предлагавшими приобрести диковинные товары со всего Роеланда и даже запредельных земель. Розаф последний раз обернулся, ещё глубже опуская свой капюшон, и убеждаясь, что остался незамеченным, толкнул старую дверь. Она со скрипом поддалась, сверкнув при этом витражным стеклом у самого верха. Запах горевших свечей смешался со сладковатым ароматом зелья, которое готовила хозяйка. Двери резко захлопнулись за спиной мага, и женщина, стоящая за прилавком, закупорила небольшую тёмную бутылочку.
Огонь множества горевших свечей дрогнул от внезапного потока воздуха, создавая на стенах маленького помещения, причудливые пугающие тени. Словно духи умерших они восстали за спиной хозяйки, клубясь призрачным туманом. Она не подняла взгляд на вошедшего старика. Женщина продолжила неспешно расставлять зелья в небольшую деревянную коробку, устеленную сушёными травами, скрывая лицо под капюшоном своей неизменной накидки. Он был таким глубоким, что Розаф видел лишь губы и изящный подбородок.
— Твои звёзды слепы, придворный Розаф.
Тихий мелодичный голос женщины заставил мага вздрогнуть и скинуть свой капюшон, поскольку сделалось слишком душно, да и не было причин скрываться перед хозяйкой.
— Они никогда не ошибались! — жарко мотнул он головой, и сделал шаг к прилавку, заставленному всевозможными сосудами и тканевыми мешочками с сушёными семенами.
— Ты солгал, старик, — губы женщины изогнулись в опасной улыбке, и Розаф почувствовал всё ту же дрожь под ногами.
Страх охватил придворного мага. Он окутал, словно те самые мрачные тени, которые ластились к Мартайн, одной из дочерей Вахайра, мёртвой пустоши, что простиралась за пределами славного Роеланда. Призрачные тени заскользили по пыльному деревянному полу, подбираясь к ногам старика, но он не рискнул применить магию, чувствуя, что тело оцепенело.
— Я не лгал, эйслин Мартайн, — побелевшими губами проговорил Розаф, и вновь прижал к груди свой медальон, — я лишь передал то видение, что открылось мне…