Моя фантазия была такой невинной, однако это воспламеняло мой клитор.
Я стою в кофейном магазине на Шарлевилль. Там, где можно выпить чашечку кофе со сливками. В одиночестве, но это фантазия. Вокруг нет ни камер, ни папарацци. Я сажусь на лавочку и открываю книгу. Светит солнце. Ветер развевает мои волосы, а кружка с моим кофе сделана из красного фарфора.
Он стоит надо мной со своим бумажным стаканчиком, отбрасывая тень на мою книгу.
— Фиона?
Я поднимаю голову вверх и воспроизвожу его образ из своих воспоминаний: светло-каштановые волосы, сине-серо-зеленые глаза, близко расположенные друг к другу брови, длинная шея и улыбка, впервые в жизни искренняя и не обремененная самобичеванием или профессиональной этикой.
— Эллиот. Привет.
— Как ты?
— Потрясающе. Присядешь на пару минут?
Он всегда садится. Иногда идет куда-то и решает подойти ко мне, а иногда он просто ничего не делает. Но всегда присаживается. Я представляю наш разговор. Мне приходится фантазировать о его жизни, потому что много не знаю о нем. Я рассказываю ему о том, как хорошо себя чувствую. О том, что вылечилась. Перестала принимать наркотики и о том, что секс для меня больше не является потребностью. Иногда рассказываю ему о том, что у меня не было секса с момента выписки из больницы, а иногда говорю, что занималась им всего пару раз.
Когда я дохожу до целомудренной части моей фантазии, возникает такое ощущение, что все чувства вибрируют во мне. В этот момент он провожает меня до машины, а от его слов о привязанности, желании и подавляемой страсти местечко между моих ног начинает пульсировать. Я представляю наш поцелуй, его руки держат мое лицо, а член упирается в живот, все это делает меня такой влажной, что рукавом своей больничной рубашки мне приходится вытереть влагу с бедер.
Представляю, как отправляюсь в Комптон в какой-то зараженный крысами приют или запущенную церковь и там вижу его. Наши отношения настолько болезненные, что магнетическое притяжение заставляет наше желание оставаться на уровне врач-пациент, практически не давая им шанса на существование.
Он произносит:
— Я всегда хотел тебя.
Я снова и снова вспоминаю то время, которое провела с ним, и ищу моменты, которые могли бы быть правдой. Постепенно я начинаю представлять, как он набрасывается на меня на кровати. Берет меня за лодыжки и разводит их в стороны, смотрит на мою влажную киску всего секунду, а после этого начинает ее целовать. Выражение блаженства на его лице говорит о том, что он голодал или был в заключении, а это первая трапеза на свободе. Он трахает меня как в фильмах. Наши лица так близко. Его глаза наполовину прикрыты, и он выдыхает мое имя.