«Маскхалат, бесшумное движение, явное намерение снять часового. Привидение или чей-то спецназ пожаловал? Вижу только одного, помогут быть и другие, если, конечно, спецназ».
— Илья! — позвал Мишка шепотом. — Илья, проснись.
— Да не сплю я, — так же шепотом отозвался обозник. — Что случилось?
— В стане чужие, к страже подбирается кто-то.
— Не показалось?
— Нет, я его и сейчас вижу. До самострела моего, не поднимаясь, дотянуться можешь?
— Могу, может, шумнуть?
— А стрелу словить не боишься? Взводи самострел и незаметно подай мне.
— Как его лежа-то?
— Упри в сани, сам на бок повернись, чтобы колено вверх не торчало.
— Сейчас. — Илья деятельно заворочался, впрочем, почти бесшумно.
Тень продвинулась еще на несколько шагов. Щелчок взведенного самострела показался оглушительно громким — лазутчик припал к утоптанному снегу.
— Михайла, руку опусти.
Голос раздавался снизу: Илья каким-то образом умудрился вползти под сани. Мишка опустил руку и нащупал приклад.
— Лежа-то стрельнуть сможешь?
— Смогу, а ты приготовься опять зарядить, может быстро понадобиться.
— Угу, сразу под сани суй, я тут приспособился.
Часовой приподнял голову, огляделся и снова подпер подбородок кулаком.
«Да уж, не видал ты, раздолбай, плакатов «Несение караульной службы — выполнение боевой задачи!», зарежут ведь как куренка».
— Михайла, ну чего? — донесся из-под саней сиплый шепот Ильи.
— Тсс…
Белесая фигура вскочила на ноги и метнулась к часовому. Мишка нажал на спуск, болт ударил лазутчика куда-то в район поясницы, тот в падении все же дотянулся до часового, но удар пришелся по ногам. Разгильдяй-караульный вскинулся спросонья, свалился с чего-то, на чем сидел, и прямо в его уже открывшийся для крика рот оттуда-то слева ударила стрела. Илья буквально вырвал самострел из опущенной Мишкиной руки, и через пару секунд, показавшихся вечностью, из-под саней раздался вожделенный щелчок.
«Блин, всего два болта осталось, где же этот лучник? В Демкиной сумке еще десяток болтов, но не достать, шуметь нельзя, на звук выстрелить могут».
Мишка до боли в глазах всматривался туда, откуда, по его представлению, вылетела стрела. Вдруг из темноты пришло ощущение чужого враждебного взгляда, направленного прямо в лицо, а напряженный до предела слух уловил тихий скрип, такой, какой должен издавать натягиваемый лук. Мишка нажал на спуск, и тут же какая-то сила вырвала самострел из рук и швырнула на снег рядом с санями. Илья, словно змея из норы, высунулся из-под саней и втянул самострел в свое укрытие.
«Ну все, сейчас замочат! Лежу, как мишень, он меня видит, а я его нет».