— Привет, Тонто, — сказал он. — Как дела?
— Отлично, преподобный отец. — Я засмеялся.
Родитель вышел в коридор, протянул руку из-за моего плеча, и они с отцом Бернардом пожали друг другу руки.
— Произошло что-то необыкновенное, преподобный отец, — сказал Родитель.
— Я так и понял, мистер Смит, — кивнул священник.
— Он на кухне.
Когда отец Бернард вошел в комнату, все замолчали.
На священника смотрели так, будто ждали, что он засвидетельствует чудо. И все им завладеют и будут восхищаться по всем правилам.
— Преподобный отец, — произнесла Мать.
— Миссис Смит, — отозвался отец Бернард.
Напряженность между ними продолжала сохраняться все это время.
— Ну что ж, — заговорил Родитель, сидя рядом с Хэнни и обнимая его за плечи. — Ты не поздороваешься с отцом Бернардом?
Хэнни встал и протянул руку.
— Здравствуйте, преподобный отец, — четко произнес он.
* * *
Новость быстро облетела приход, и вскоре наш дом уже был полон людей. Пришло так много народу, что входную дверь пришлось подпереть телефонным справочником, чтобы она оставалась открытой.
Прежняя настороженность — все опасались, что способность Хэнни говорить исчезнет так же внезапно, как и появилась, — полностью улетучилась. Хэнни выздоровел, и все принялись возносить хвалы Господу. Люди пели, окружив пианино, и смеялись, как дети.
Мать водила Хэнни от одного гостя к другому, приглашая удостовериться в ниспосланном даре. Хэнни передавали друг другу, как чашу для причастия, им упивались. Все, кроме отца Бернарда, который сидел один с одноразовой тарелкой на коленях и жевал сэндвич, который я по-быстрому помог Матери приготовить.
И только когда я подошел к нему с подносом для пустых чашек, он сказал:
— Я могу поговорить с тобой, Тонто?
Мы вышли в сад, где несколько человек, покуривая, восхищались георгинами Родителя. Отец Бернард поздоровался с ними, и мы прошли в конец сада к скамейке под яблонями.
Мы сидели, с минуту прислушиваясь к щебетанию стрижей на пустыре и наблюдая, как их черные остроклювые головки над оранжереями склевывают насекомых.
Отец Бернард опустился на скамью и ослабил воротничок. Он сильно потел из-за жары, и под мышками на черной рубашке у него выступили круги соли.
— Так что, Тонто, ты теперь знаешь, как выглядит чудо, верно? — спросил он, глядя в сторону дома.
— Да, преподобный отец, — улыбнулся я.
— Как он? Эндрю?
— Я не знаю.
— Я имею в виду, каким он тебе кажется?
— Все хорошо, я думаю. Он счастлив.
Священник отмахнулся от пчелы, жужжащей перед ним на яблоне:
— Что произошло?
— То есть вы о чем, преподобный отец?
— Ты знаешь, о чем я.