Он обнял меня, и я почувствовал его руку на спине. Мы сели за стол и допили чай в молчании.
Походив вокруг да около вокруг того, что беспокоило его, и исчерпав себя в светской беседе, Хэнни сидел с встревоженным, даже напуганным видом.
— Что случилось, Хэнни? — спросил я. — Не думаю, что ты проделал весь этот путь только для того, чтобы спросить меня о докторе Бакстере.
Хэнни медленно выдохнул и провел рукой по лбу:
— Да, братец, не для этого.
— А для чего же?
— Я предполагаю, ты слышал новости о Стылом Кургане?
— Едва ли я мог пропустить их, верно?
— Но ты слышал, что теперь сообщают?
— Что?
— Что бедный младенец был застрелен.
— Да, это было в новостях сегодня утром.
— И они уверены, что это произошло давно. Тридцать — сорок лет назад. В семидесятых годах.
— Да?
— Когда мы там были.
— И что?
Руки Хэнни слегка дрожали, когда он снова поднес их к лицу.
— Эти воспоминания… Они каким-то образом совершенно внезапно возникают у меня в памяти, но я не всегда знаю, что они означают.
— Воспоминания о паломничестве?
— Наверно, да.
— А какие?
— Берег моря. Девочка. Старый дом и вороны.
— Грачи. Это «Якорь».
— «Якорь», да, правильно. Я еще смутно помню поездку в обитель, но, может быть, это из-за того, что Мать все время вбивала мне это в голову. Она всегда ведь рассказывала об этом, правда?
— Да.
Это было все, о чем она рассказывала.
— А ведь были и другие вещи, братец, которые сами по себе теперь стали только чувствами или образами. Дверь… Башня… Мы попали в ловушку, напуганы… И…
— И что, Хэнни?
Он взглянул на меня и сморгнул несколько слезинок:
— Вот это самое. Воспоминание, которое возникло у меня, когда я увидел Стылый Курган в новостях.
— Воспоминание о чем?
— Грохот, близкий и громкий. И что-то ударяет мне в плечо. — Хэнни посмотрел на меня. — Похоже на оружейный выстрел, братец. Как будто я выстрелил из ружья.
— О чем ты говоришь. Хэнни? Ты думаешь, что ты сделал это? Что ты убил этого ребенка?
— Не знаю.
— Зачем тебе было это делать? В этом не было смысла.
— Я знаю, что не было.
— Это ложное воспоминание, Хэнни, мы всегда играли в солдатики на берегу. Вот это ты и вспоминаешь.
— Но оно кажется таким реальным.
— Значит, оно не является таковым. Не может им быть.
Хэнни опустил голову:
— Что случилось со мной, братец? Я много молился, чтобы Он показал мне все, что было, но я ничего не помню, кроме смутных теней.
— Бог излечил тебя. Разве это не то, во что ты веришь?
— Да, но…
— Разве это не то, во что все верят?
— Конечно…
— Разве это не то, ради чего все каждый день идут в церковь, Хэнни?
— Нет, нет… — Хэнни слегка повысил голос. — Что-то еще случилось в ту Пасху.