Клемент втиснулся между Хэнни и мной на заднее сиденье. От его непромокаемой куртки несло потом и сырой соломой. Это была одуряющая, прокисшая вонь, в которой чуткий нос мог бы различить сразу несколько разных видов грязи.
Клемент не проронил ни слова во время пути, уставившись прямо перед собой, и я получил возможность изучить его профиль с близкого расстояния: изуродованное ухо, прижатое к голове, как комок жевательной резинки; нос, как и щеки, истекающий гноем из лопающихся угрей; отдельные жесткие волоски вокруг рта, там, куда бритва не достает. Когда он поднял руку, чтобы почесать нос, рукав соскользнул вниз, обнажив татуировку в виде ласточки на руке. Увидев, что я смотрю на нее, Клемент поддернул рукав.
Ходили слухи, что он отсидел срок в Хейверигге, но так ли это было и за что он туда мог попасть, я понятия не имел.
Когда мы приехали в «Якорь», Клемент подождал, пока все зашли в дом. Остались только отец Бернард и я — мы уговаривали Монро вылезти из-под сиденья фургона, где он спал. Монро зевнул, осторожно ступая, спустился по ступенькам и побрел в дом. Отец Бернард проводил его взглядом и затем повернулся к Клементу:
— Ты точно не хочешь, чтобы я отвез тебя на ферму?
Клемент покачал головой:
— Я лучше пройдусь пешком.
— Что ж, ладно, будь здоров.
Клемент двинулся прочь, потом вдруг остановился и повернул назад.
— Не знаю, стоит ли мне говорить, преподобный отец, — тихо сказал он, — но я не прощу себе, если не предупрежу вас кое о чем.
— О! О чем же?
— Как можно больше сидите дома.
— Из-за погоды, ты хочешь сказать?
— Нет, я хочу сказать, держитесь поближе друг другу.
— С чего ты решил, что мы собираемся делать что-то другое? — спросил отец Бернард со смешком.
— Да есть тут народ, которому не по нраву, что вы сюда приехали, — пробурчал Клемент.
— Кто, например?
— Я не хотел бы говорить.
Отец Бернард слегка улыбнулся. Он знал, о ком говорит Клемент.
— Что ж, думаю, мы не будем делать ничего такого, что могло бы расстроить этих людей, Клемент. И в любом случае, не похоже, чтобы дела обстояли так, как ты говоришь.
Клемент нахмурился:
— Про что вы, преподобный отец?
Отец Бернард бросил взгляд на меня:
— Да я тут зашел на днях в «Колокол и якорь», чтобы укрыться от дождя, и кое-кто очень любезно угостил меня выпивкой.
На лице Клемента появилось такое выражение, будто он проглотил что-то гадкое.
— И кто же это?
— Мистер Паркинсон, мясник. А что?
— А вы его отблагодарили чем-нибудь?
Отец Бернард покачал головой:
— Я не мог оставаться дольше — времени не было.
— Я не про выпивку, преподобный отец.