Я писал ему на конспиративный адрес его соседки – общение между бывшими «однополчанами» строго запрещалось. И не хило каралось – вплоть до карцера с моей стороны и нарушением режима условно-досрочного освобождения в его случае.
Последнее приводило к возвращению на нары: «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие…»
Тем не менее бесстрашные бродяги связь между собой не прерывали, а переходили на шпионско-подпольные контакты. Дружба, взращенная в тюрьме, всуе не упоминалась и считалась наикрепчайшей.
Я, как и всякий нормальный романтичный пассионарий, подозревал, что так оно и есть. Как всегда, верил в лучшее.
Дурилка картонная…
Шифрограммы от Харви-Ибея сообщили, что у него нашли перелом шейки бедра. По какой-то причине тюремные врачеватели и их контрактники Харвиков таз полностью не просканировали. Пропустили трещину, не обратили внимания, хотя именно она и давала неутихающую боль и невозможность передвигаться на своих двоих.
Через три недели после выхода на свободу моего невезучего товарища прооперировали в одной из лучших клиник Чикаго. Благо его покрывала какая-то мощная страховка жены.
Что-то там заново сложили, вставили на место, закрутили болтиками-винтиками.
Бывший арестант сразу пошел на поправку, хотя и продолжал хромать. Палочка, как ему объяснили ортопеды и хирурги, осталась при нем навсегда. Сувенир на вечную память: «Greeting from Fort Fix»[690].
С приветом от тюремной медицины!
Понятное дело, что Харвик от таких новостей очень расстроился, а заодно обозлился на пенитенциарную систему Америки.
Сам бог велел попробовать получить компенсацию! За неправильное лечение, за боль и страдание. За последствия на всю оставшуюся жизнь. За моральный ущерб, в конце концов.
Несмотря на стопроцентную прозрачность его дела, наличие справок и копий тюремных освидетельствований, найти достойного адвоката «eBbay» не смог. Как только защитники узнавали, что им предстоит судиться с грозной химерой – Federal Bureau of Prisons, они сразу опускали руки. Получить что-нибудь от государства, особенно за медицинскую ошибку, было делом непростым. Затратным, весьма проблематичным и муторным. Не гарантировавшим никаких выплат. В ближайшие несколько лет – уж точно.
Поэтому ориентированные на быструю прибыль стряпчие требовали от моего однополчанина деньги вперед. 28,000 долларов – только за то, чтобы подготовить и подать бумаги. Плюс четверть – из выигранной в будущем компенсации.
If any[691]…
У Харвика свободных денег не было, как и у подавляющего большинства выпущенных на волю зэков. Поэтому на условия жадных сутяжников он не соглашался. Нервничал. Искал более покладистых адвокатов.