– И хочешь, чтобы мы расстались как интеллигентные люди, – усмехнулся он. – Странно, что ты не читаешь подходящие к случаю стихи.
«Что с тобой? – едва удержалась от вопроса Ирина. – Почему ты сделался такой?»
Но спрашивать об этом она не стала. Она не могла увидеть Игоря в том магическом кристалле, сквозь который ответ был бы очевиден сам собою, и он тоже смотрел на нее без всякого кристалла – холодным, проницательным взглядом.
Ирина встала, отодвинув стул еще дальше, пошла к выходу. У двери она на мгновение приостановилась и сказала:
– Будь счастлив.
Игорь промолчал.
Выйдя из палаты, Ирина чуть не столкнулась со светловолосой черноглазой девицей. Наверное, это была медсестра.
«Хорошо, что успела, – подумала Ирина. – Хоть с персоналом объясняться не пришлось».
Нужно ли было ее объяснение с оставшимся в палате совершенно ей чужим человеком – объяснение, которое еще час назад почему-то казалось ей таким необходимым, – она теперь уже не понимала.
Как только жена вышла из палаты, Игорь почувствовал такое облегчение, будто свалил с плеч трехпудовый мешок с камнями. Ему были тяжелы все эти объяснения, и дело было даже не в том, что от каждого собственного и чужого слова головная боль становилась все сильнее, как будто под костями черепа у него разгорался костер.
Ему тягостна была сама необходимость сталкиваться с порывами посторонних людей: слушать то возвышенное и надуманное, что говорила Ира, и то искреннее и наивное, что говорила Катя, и то холодновато-заботливое, что говорила мама – она приходила за полчаса до обеих его женщин. А уж отвечать им всем что-то вежливое, абсолютно ненужное было просто невыносимо.
Сознавать в себе это качество было странно и неприятно. Главное, совершенно непонятно, откуда оно вдруг в нем взялось. Игорь никогда не страдал замкнутостью, он не был интровертом, а правильное воспитание с самого детства сделало для него общение с людьми абсолютно необременительным занятием.
Особенно жаль было Катю. Он видел, как она растеряна и расстроена его равнодушием, которое он не имел сил скрыть. Конечно, можно было отговориться очередным ухудшением здоровья, но дело ведь было не в том, насколько убедительными будут выглядеть в ее глазах его оправдания. Дело было в том, что с их первой ночи – той самой, во время которой он почувствовал нежность к этой девочке и спокойную радость от ее доверчивости, – с той ночи не прошло еще и года, а он не чувствовал теперь к Кате ни-че-го.
Игорь с самого начала знал, что в его к ней отношении нет чего-то главного. Но ведь было же что-то, пусть неглавное – было! И почему так быстро ушло?