— Жаль, — тихо обронил Лисенко. — Золото многих губит. — Он опустил голову, вздохнул: — А всё же человечество любит золотой блеск…
Костер догорал; раскаленные угли подернулись пеплом.
— Пора спать, — сказал Аносов и встал. Укладываясь в палатке на ночлег и прислушиваясь к неугомонному шуму реки, Павел Петрович сказал:
— Погоди, мы тебя успокоим. Вот пройдут талые воды, и ты смиришься…
Через три недели, исследуя русло Ташкатургана, геологи в урочище Андреевском открыли богатую золотую россыпь.
Аносов пребывал в Златоусте, и Лисенко послал ему туда весть;
«Найдено настоящее золото… Добыта тайна великого Полоза — вешнего Ташкатургана».
Аносов просиял: он радовался не столько находке, сколько предприимчивости Лисенко.
«Всё, к чему прикасается его рука, принимает вдруг романтический вид. Веселая душа!» — по-отцовски ласково подумал он о геологе.
Андреевский прииск оправдал надежды: из девяноста трех тысяч пудов золотоносного песку извлекли два пуда двадцать девять фунтов золота!
Нет-нет да и попадались увесистые самородки.
Однажды загремели валдайские колокольчики и у опушки леса на глухом извилистом тракте показалась тройка.
— Гляди-ко, сам Павел Петрович едет, — сказал один из старателей, жилистый старичок Митрошка.
Не прошло и десяти минут, как тройка оказалась у прииска. Ямщик разом осадил коней; из коляски вышел Аносов.
— Здравствуй, Митрий Иванович, — поздоровался Павел Петрович со стариком. — Кстати встретил тебя.
Глаза старателя осветились приветливым огоньком. Маленький, крепенький, как гриб боровик, он стоял перед начальником горного округа и выжидательно смотрел ему в лицо. Подошел Лисенко, Аносов крепко пожал ему руку, потом сел на колоду в густую тень березы, утер пот и указал на место рядом с собой. Лисенко устроился на бревне, а Митрошка опустился на траву, подвернув по-татарски ноги.
— Вот что, Иванович, человек ты бывалый, разное видел на своем веку, немало золотого песку пропустил через свои руки, — спокойно начал Аносов. — Вот и скажи мне по совести, много у нас из-под носа уходит золота?
Митрошка вздохнул, глаза его стали лукавыми.
— Это как тебе сказать, Петрович, — со смешком в голосе ответил он. Не пойман — не вор…
— Я совсем о другом, — перебил его Аносов. — Не о хищениях.
— А о чем? — поднял удивленные глаза старатель.
— Давно мы золото моем, а хорошо ли? Сколько золота в песке остается?
— Бог его ведает; надо думать, поболе, чем намываем. После нас тут проходят с лотками и тоже свое находят, — пояснил Митрошка.
— То-то и оно, — вымолвил Аносов и, обратясь к Лисенко, добавил: Подумайте, сколько силы человеческой зря теряется! Жаль, очень жаль. Надо подумать над тем, как побольше извлекать золота.