— Готово! — решительно сказал он. — Пора!
Златоустовские мастера быстрым и ловким движением извлекли тигли и вылили металл в форму. Опытным взглядом Аносов осмотрел сплав и непререкаемо сказал:
— Вышло!
После проверки изготовленный булат оказался лучше уральского. Долго Аносов разглядывал его в микроскоп, вертел в руках. Радостная улыбка светилась на его лице. Он утер пот и сказал:
— На этот раз я не скажу, что мы достигли совершенства. Стремления человека к познанию беспредельны, а значит, нет и предела нашему дивному мастерству.
— Поздравляю, ваше превосходительство, с победой! — подошел к нему капитан Филов.
— Позвольте лучше поблагодарить вас. Алтайский булат создан усердием всех литейщиков!
Над горами всходило холодное зимнее солнце, а на душе у каждого была радость и вера в будущее. Утомленные литейщики разошлись на отдых, бережно унося с собой эту радость.
Глубокой осенью Аносов торопился в Салаир: он давно собирался побывать на заводе и золотых приисках. Позади остались пустынные степи, по которым гулял холодный пронзительный ветер. На юг летели последние журавлиные стаи. Степи сменились березовыми перелесками, которые незаметно перешли в тайгу. Постепенно дорога поднималась в горы, над которыми курились сизые облака. В тайге шла своя неугомонная жизнь. Торопливо и спорко шелушили кедровые шишки полевки и, ловко прыгая по деревьям, трудились над сбором корма белки. Дорогу часто перебегали зайчишки, иногда мелькала огненно-рыжим хвостом лиса и крался полосатый бурундук. Виднелись глубоко вдавленные следы медведя, лошади испуганно косились и храпели. Ямщик покрикивал на тройку:
— Но, но, пошли, чего спужались? Хозяин еще затемно пошел отыскивать зимнюю фатеру.
Погоняя коней, ямщик запел унылую песню. Дорога забирала всё круче. Скоро и Салаир!
Рядом с трактом змеилась тропка. Она то убегала в лес, то снова вилась по опушке. Аносов еще издали заметил на ней бодро шагающего коренастого мальчугана лет девяти, одетого в рваный зипунишко и старую отцовскую шапку.
Аносов взглянул на обветренное лицо парнишки, на его вздернутый нос и приказал ямщику попридержать коней.
— Ты кто такой? — улыбаясь, спросил он мальчугана.
— Иван! — деловито отозвался тот.
— Откуда бредешь, парень?
— Издалеча.
— Куда и зачем?
— Не видишь, что ли, барин? — по-мужицки серьезно сказал подросток. В Салаир помечен, в бергалы!
Разглядывая его утомленное лицо и плохую одежонку, Аносов спросил:
— Что ж тебя так плохо родные снарядили в дальнюю дорогу?
— А кому было снаряжать-то? Ни отца, ни матери, — один, как перст.