— Вешать будем? — кто-то выдал из зала.
— Подвешивать на крюки. Любой революционер не знает жалости. Есть ли вопросы?
— А клубничкой побаловаться можно?
— Можно, почему бы нет. Если вы войдете в дом к белому офицеру и у него молодая жена или взрослая дочка, пользуйте ее, сколько угодно, а потом штык в живот или в то грешное место, которым наслаждались. На виду у мужа, отца. А потом всех прикончить. Можно повесить трупы на фонарные столбы, если они есть перед домом.
— Что мы, звери что ли?
— Кто это сказал? Подойдите к столу. Именем революции, именем Ленина! — произнесла Залкинд, всаживая три пули в грудь жалостливого бойца.
По залу прошел гул, но Залкинд выстрелила в воздух.
— Молчать, контра! Половину перестреляю, а половина останется. Это будут ленинцы, демоны.
При слове «контра» все втянули головы в плечи и в зале воцарилась зловещая тишина. Все поняли, что Залкинд истинная революционерка, преданная делу великого Ленина.
Уже вечером, с наступлением темноты, Черное море стало краснеть от человеческой крови вдоль берега; всю ночь работали пулеметы. При беглом подсчете в эту ночь в Симферополе расстреляли 1800 человек, в Феодосии — 420, в Керчи — 1300.
Уже на следующий день была послана шифрограмма великому кровавому вождю Ленину.
Пулеметы в Крыму работали, не переставая, пока стали таять патроны. Как Землячка не умоляла Ильича прислать несколько вагонов патронов и хоть еще сто пулеметов для наведения порядка в Крыму, Ленин только улыбался. Он прислал короткую записку, в которой обещал Демону в юбке награду — орден Красного знамени. Кровь красная и знамя красное.
Но товарищ Демон нашла выход: надо пустить в ход ножи, веревки, связывать ими ноги и руки, грузить на баржу и сбрасывать в море.
— Живыми? — спросил заместитель по политчасти чекист Мосиондз.
— А как ты думал?
— Как это?
— А так. Мы к ногам будем привязывать булыжники. Они и будут под водой стоять. А когда к голове, то будут висеть вниз головой.
— Ну и сука же ты кровавая. Я тоже еврей и ты еврейка, но ты… не еврейка. А жидовка… вонючая, подлая, таких наша нация не знала. Я тебя сейчас пристрелю!
— Только попробуй… завтра мы идем в госпиталь. Там лежат не только больные, но и симулянты. Прячутся от возмездия. А мы заодно и тех и других прикончим. Ты будешь работать штыком, а я серпом. Я буду отрезать яйца вместе с членом, запихивать им в рот, а солдаты начнут завязывать руки и ноги колючей проволокой, грузить на баржу и в море.
На второй день вечером, взяв с собой еще пять головорезов сели на лошадей и отправились в госпиталь.