Между тем, меня прочитали прокуроры и люди из L’Humanite. Караул! Уголовник!
В день судебного заседания - всё та же удивительная сдержанность французской прессы - в том числе антисемитской, пацифистской, прогерманской, и так далее. - Присутствовали только адвокаты и журналисты L'Humanite, Popu, la Lumidre, и так далее, и так далее... целые толпы!
На моей стороне - ни души.
Грязная скотина позорит лучшие намерения...
Во время первого слушания дела - превосходная речь нашего храброго Содмона, затем, спустя целых три месяца (более чем достаточно, чтобы навести все справки), на суде присутствовали только Дэноэль, я сам (разумеется), г-жи Канаваджо, Мари и Рене, наш хороший друг Бернардини, Монтандон (со своим зонтом), Бонвийер, наш любезный Чан - продавец книг и г-жа Альманзор.
Вот и всё - не так уж и много для такого большого города, в любое другое время всегда более охочего до авантюр и трагедий.
Еврей просто хладнокровно прошёл мимо.
Такие вот дела.
*****
Прогуливался я раз, погружённый в свои мысли, вдоль канала между Жатт и Курбевуа, я думал о мелочах, мне было скучно... Само собой, топиться я не собирался... тем не менее, я был озадачен, я не находил решения.
Жизнь никогда не была мёдом.
Мельком глядя на окрестности, я увидел баржу, всю покрытую тиной и перевёрнутую вверх дном, она походила на своего рода бон... и небольшую лебёдку...
Гляжу я ещё дальше... и замечаю русалку, барахтающуюся в воде, грязной и вонючей... среди тины и пузырей... Я почувствовал себя неловко и сделал вид, что не вижу её... Я осторожно отошёл...
— Вот это да ! Подумать только ! Фердинанд ! Не хочешь поздороваться, шалунишка ? Посмотрите, какой он важный ! Невоспитанный пижон ! Куда это ты так торопишься ?...
Я
был знаком с этой русалкой, с этой нахалкой, мне нередко доводилось встречаться с ней при довольно деликатных обстоятельствах, в абсолютно иных водах, в другое время, в Копенгагене, Сен-Лоране, растерянной, потерявшей голову от пены, радости, молодости, опьянённой брызгами... Я был поражён тем, как низко она пала... Вот так, в Сене... смолистой, сточной...
— Куда бежишь, фантазёр ? Хер писаный !... — обращается она ко мне.
Я знал эту интриганку... во что она превратилась в этих краях !... Я видел её прямо перед собой. Что за жалкая физиономия !
— Теперь я кажусь тебе отвратительной ? На себя глянь, пугало ! Давай ! Обними меня !
Мне было некуда деваться, от неё несло маслом... я извинился...
— Ты у нас скоро станешь дедом ! — сообщает она мне.
И со смеху покатывается, шлюха. Она знала всё, подлюга, все сплетни и пересуды в округе.