– Ну и какой смысл? – спросил Гужев, когда Жанна Аркадьевна заглянула в комнату (якобы в поисках щетки или очков, а на самом деле проверяя, не собирается ли он украсть томик Пушкина или эту дурацкую картинку).
– В чем? – удивилась она.
– В рисунке этом.
– Смотрите, молодой человек, – ткнула хозяйка пальцем. – Видите дерево, возле которого вьется Смерть? Оно вывернуто из земли с корнем и вот-вот рухнет в воду.
– Ну, – согласился Гужев.
– А здесь, смотрите, толстенный ствол вообще сломан, как спичка.
– Так.
– Но рысь всего этого не замечает, – торжествующе закончила Жанна Аркадьевна.
– И что? – недоуменно спросил Гужев.
Некоторые вещи было бы проще растолковать маленькому Николке. Жанна Аркадьевна вздохнула.
– А то, – сказала она, – что мы такие же беспечные. Не замечаем знаков, не видим того, что происходит вокруг.
– А что происходит?
Жанна Аркадьевна начала заводиться.
– Всякое, – сказала она. – Разное. Жизнь, например.
– Жизнь, ха! – Гужев пренебрежительно скривился. – Такая пустая и глупая штука. Это еще Есенин подметил.
– Не Есенин, а Лермонтов. И не «штука», а «шутка». Он это совсем мальчиком написал. Позерство, желание покрасоваться. Юношам это позволено. Но вы ведь уже взрослый мужчина.
– А ты старая глупая баба! – парировал Гужев, не принадлежавший к числу людей, которые уступают в спорах. – Повесили тут рысь дурацкую, а дочка тю-тю. Командировка, ха-ха! Из таких командировок редко живыми возвращаются.
– Что? – воскликнул Леонид Герасимович, до ушей которого долетел обрывок разговора. – Ты что имеешь в виду, парень?
– Что имею, то и введу, дядя.
– Я прошу… Я требую, наконец…
Леонид Герасимович попытался схватить Гужева за грудки. Тот врезал ему по рукам, прошипев:
– Грабли убрал! Гляди мне, в случае чего я вашу судьбу решать буду, понял?
– И что? – ахнула Жанна Аркадьевна.
– А то, что не злите меня, – буркнул Гужев. – Не то отыграюсь на вас.
– Ты нам угрожаешь, щенок?
Старикан опять протянул свои пятнистые руки с кривыми пальцами. Гужев врезал ему по печени и, развернувшись, отправился на балкон курить. Он уже жалел, что позволил себе сболтнуть лишнее. В его профессии языкатые долго не живут и высот не достигают. Нужна выдержка.
Гужев длинно сплюнул через перила.
– Больно? – участливо спросила Жанна Аркадьевна у мужа, державшегося за бок.
– Не тут болит, – ответил Леонид Герасимович, – а тут. – Он ударил себя кулаком в грудь. – Какой-то сопляк, неуч над нами изгаляется…
– Мы-то потерпим. Но ты слышал, что он про Вареньку сказал? Ей грозит опасность!
– В первую очередь нам грозит опасность! Втянула нас доченька в историю! И сына своего.