Неприятная профессия Джонатана Хога

Robert A. Heinlein

The Unpleasant Profession of Jonathan Hoag

Copyright © 1942, 1969 by Robert A. Heinlein

© М. Пчелинцев, перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

…не может быть у счастья

Счастливого конца.

Бесстрашно отгоните

Надежд самообман,

С достоинством примите

Тот жребий, что нам дан;

Отжив, смежим мы веки,

Чтоб не восстать вовеки,

Все, как ни вьются, реки —

Вольются в океан.

А. И. Суинберн (пер. М. Донского)

– Так это кровь, доктор?

Сидящий на стуле Джонатан Хог нервно облизнул губы и подался вперед, пытаясь разглядеть, что написано на бумажке, которую держал в руках медик.

Доктор Потбери пододвинул бумажку поближе к себе и поверх очков взглянул на Хога.

– Скажите, – спросил он, – а разве есть причина, по которой вы ожидали, что под ногтями у вас окажется кровь?

– Нет. То есть я хотел сказать… Впрочем, нет… никаких причин так думать у меня нет. Но ведь это действительно кровь, да?

– Нет, – мрачно ответил Потбери. – Нет, это не кровь.

Хог понимал, что, услышав это, должен был бы испытать облегчение. Но он его почему-то не испытывал. Он подозревал, что убедил сам себя в том, что темные полоски у него под ногтями – засохшая кровь, чтобы в голову не лезли другие, куда менее приятные мысли.

Ему стало плохо. Но он должен был выяснить…

– Так что же это, доктор? Скажите.

Потбери окинул его взглядом:

– Вы задали мне конкретный вопрос. Я на него ответил. Вы не спрашивали меня, чем является это вещество, вы попросили меня определить, кровь это или нет. Так вот, это не кровь.

– Но… Да вы просто играете со мной. Покажите мне результат анализа. – Хог привстал со стула и потянулся к листку бумаги.

Доктор успел схватить его первым и аккуратно разорвал надвое, потом еще надвое и еще.

– Послушайте, вы…

– Больше ко мне не обращайтесь, – ответил Потбери. – И можете не беспокоиться об оплате. А теперь убирайтесь. И чтобы я вас больше не видел.

Хог пришел в себя уже на улице, он брел к станции надземки. Он был буквально потрясен грубостью врача. Грубости он боялся так же, как некоторые люди боятся змей, или высоты, или замкнутого пространства. Грубости, пусть даже и не обращенной лично на него, а даже просто проявленной в его присутствии.

Ему становилось плохо, его охватывало чувство беспомощности и стыда.

А если уж грубили непосредственно ему, то обычно единственным спасением становилось бегство.

Он шагнул было на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей наверх, к станции надземки, но остановился. Поездка в вагоне надземки была по меньшей мере серьезным испытанием, со всей этой давкой, толкотней, грязью и всегда возможными оскорблениями; сейчас Хог был не в том состоянии, чтобы их выслушивать. Сейчас, если бы ему пришлось услышать оглушительный визг вагонов на повороте, когда они сворачивают к Петле, он, наверное, тоже бы завизжал.