От такой догадки его бросило в пот.
Навуходоносор спешил.
Ещё ночью он понял: тот парень, что перекинулся парой фраз с Жанной у табачного киоска, оказался там не просто так.
– А что, если он… – прошептал Навуходоносор, садясь на кровати. – Нет… первый близнец мёртв, и второй не решится так открыто…
– Ну, что ещё? – заворочалась рядом супруга.
– Курить пойду, – хриплым голосом сказал он, – спи.
«А госпожа, молодец, похоже, она его просчитала, – думал он, надевая халат и выходя на балкон, – только почему не дала знать… конечно, я раб, а она… Нет! Тут нельзя даже думать об этом».
Достав из кармана халата телефон, он усмехнулся: удобная вещица, связь… а связь на войне первое дело. Набрал номер. Ответили моментально:
– Отрезок у аппарата, господин!
– Повнимательней там, – бросил он в трубку, – что-то неспокойно мне.
– Я понял, господин! – бодро ответила трубка. – Посты усилим.
– Добро, – сказал он, – буду согласно плана. Отбой.
Ночная прохлада освежила его, он глубоко вздохнул и посмотрел в тёмное небо. Луны не было видно из-за дома, а вот звёзды усыпали весь небосвод. Он с наслаждением вдыхал холодный воздух и любовался ночным небом.
Люди – там, в подземельях, где он вырос и где начальник стражи отобрал его среди многих мальчишек-рабов и сделал из него отважного воина – всего этого были лишены. Они, никогда не видевшие неба и звёзд, и даже теперь, по прошествии многих сотен лет переставшие верить и слагать легенды о том мире, в котором их далёкие предки жили. Все они теперь получили надежду, и ждали, ждали того дня, той минуты, когда трубы каравана возвестят о полученной свободе.
И тогда сдвинутся повозки с гранитными плитами, и тысячи тех, кто служит каравану – неважно, погонщик он или жрец – выйдут из пещер, и вновь, как и тысячи лет назад, двинутся по дороге. И надо для этого совсем немного: одну жизнь защитить и одну жизнь прервать.
– Скоро ты? – донёсся из комнаты недовольный голос жены. – Иди уже.
– Да, – прошептал он, – всё решится, и очень скоро.
Он ещё раз вдохнул полной грудью, и вдруг обнаружил, что так и не закурил. «И правильно, – подумалось ему, – зачем портить такой прозрачный чистый воздух лишними запахами и дымом даже очень хороших сигарет…»
«Если это близнец, – думал он, укладываясь в постель к жене, – то он слышал наш разговор… значит, встретиться с группой надо раньше, где-то на час…»
В машине, подъезжая к дому, где базировалась группа, тупая боль, что иглой вошла в его сердце ещё ночью, отпустила. Он взглянул на окна шестого этажа: похоже, ночные волнения были напрасны. Он полностью успокоился, когда обнаружил, что дверь квартиры заперта на оба замка. Он по-военному оправил костюм и, воспользовавшись своими ключами, отпер её и вошёл.