Он правильно срисовал выражение моего лица, потому что чуть отодвинулся.
– Вот только, умоляю, без рук! Между прочим, я бронзовый призёр города по тайскому боксу. Зачем доводить до крайностей?
Пришлось ограничиться словами.
– Ну что, выговорились? – усмехнулся он. – Легче стало? То-то. Не забудьте потом, как на исповедь пойдёте, ещё и в грехе сквернословия покаяться. А то ведь совесть замучит.
А вот с Леной всё получилось просто. Дед как в воду глядел.
– Ну что? – услышал я, едва открыв своим ключом дверь. Неужели так и стояла на пороге, прислушиваясь к звукам лифта и мусоропровода? В затрапезном зелёном халатике, с тонкими нервными пальцами, с невыспавшимися глазами.
Я обнял её за плечи.
– Ты прости меня, Ленка. За всё прости. Дурак я был, что орал на тебя и злился. Я ж мог на самом деле сдержаться, не хотел просто. Озверел.
Она долго смотрела на меня, потом прижалась и, по старой нашей традиции, дунула в лицо.
– И ты прости, Саша. Я ж, бывает, в такую рыбу-пилу превращаюсь, а ты совсем беззащитный.
– Дубина потому что, – поддержал я. – Полено неотёсанное, буратино недоделанное.
– Угу, – прикусила она мне ухо. И тут же отстранилась: – Ну, а по сути что? Есть новости?
– По сути всё хреново, – не стал я врать. – Наша с Дедом придумка лопнула. Они же, оказывается, отслеживают всю нашу сетевую активность. В общем, постирали записи повсюду, куда мы их положили.
– И что теперь?
Мы так и стояли на пороге. Она – в халатике, я – в куртке, на которой сейчас стремительно оттаивал налипший снег.
– Теперь хотят, чтобы я снова к Деду ехал, вытряс из него поддержку Пафнутия. Срок поставили до 15-го декабря. Меньше месяца осталось. А Кирюшка… – тут я решил, что ей не обязательно знать все детали, – Кирюшка пока в приюте. Неизвестно, отдадут ли его нам. Но, по крайней мере, этим тварям пока не отдали.
Мне очень хотелось верить, что Ленка не уловит моей лжи.
– Ой, ну что ж мы тут-то стоим! – вдруг подхватилась она. – Пошли, пошли! Ты ж голодный! И уставший! И промокший! Ну-ка, живо раздевайся и в ванную! А я пока разогревать поставлю!
К вечеру столбик термометра упал до минус восьми, облака растащило ветром, и сквозь лёгкую занавеску в комнату вошла луна. Серебристые блики дрожали на паркете, воздух пронизали бледно-жёлтые лучи. Наверное, приглядевшись, можно было увидеть, как в них пляшут пылинки.
– Саш, не засыпай, – шепнула мне в ухо Лена. – Я тебе не всё ещё сказала. Замоталась как-то, ну и…
– Что? – я откинул край одеяла, приподнялся на локте. – Что-то ещё случилось?
– Понимаешь, я вчера решила всё-таки к батюшке сходить, к отцу Алексию. Посоветоваться насчёт Кирюшки.