По великой моей по большой вине.
Я убил-погубил-застрелил у тебя
Твоего сынка, твоего зятька‚
Да ещё дьячка того выдумщика!
Ах, болит моя буйная головушка.
И трещит жильё подколенное.
И трясутся мои руки белые.
Ты, Скурла-царь, опохмель меня —
Перейду к тебе и на службу я!»
Горька пьяница речи выговаривает.
Скурла-царь эти речи выслушивает,
На хмельные на речи полагается,
Великой радостью возвышается.
Наливает Василью зелена вина...
Думал Скурла, наготовил питья на три дня.
Васька выхлебнул за единый вздох.
«Ай, Скурла, ты басурманский царь!
Дай мне силу твою сорок тысячей!
Я пойду-подступлю с этой силою!
Я возьму-полоню стольный Киев-град!»
Эх, возрадовался басурман Скурла-царь.
Он дает Ваське силы сорок тысячей.
Подступает пропойца под Киев-град
С тою силою басурманскою,
Говорит он им таковы слова:
«Вы идите, татары, в стольный Киев-град.
Вы берите-казните всех князей да бояр:
Бейте-вешайте-выгребайте у них
Красно золото, чисто серебро.
Да не сметь вам трогать Володимира,
Да не трогать вам Любаву Володимировну!
Ещё чернедь-мужиков вам не сметь рубить!
Ещё вдов да сирот вам не сметь губить!
Коли вы, басурманы, ослушаетесь —
Не сносить вам, басурманы, своих бритых голов!»
И вошли татары в стольный Киев-град.
Они били-рубили-вешали,
Всех князей да бояр повывели;
Понаграбили злата-серебра.
А и вдов-сирот принялись убивать.
А и чёрных мужиков подряд вырубливать.
Увидал Василий Игнатьевич.
Из шатра спешил, он выскакивал.
С ходу-бегу на коня он запрыгивал.
На дыбы добрый конь поднимается
Сива грива у коня расстилается,
Хвост трубой у него завивается.
Изо рта у него пламя мечется,
Из ноздрей у коня искры сыплются,
Из ушей у коня дым столбом валит.
Налетел да Васильюшко Игнатьевич
На татарскую силушку несметную —
Он конём топтал, он копьём колол,
Он мечом её всю повырубил,
Самого царя Скурлу пополам рассёк.
Забирал понаграбленное золото,
Закричал-заорал на весь Киев-град;
«Эй вы, чёрная голь, мужичья киевская!
Уж вы, большие, уж вы средние,
Уж вы малые все подсушины!
Вы идите-берите золоту казну,
Жемчуга-серебро, всё богачество.
Ешьте-пейте, которые голодны!
Одевайтеся, которые холодны!»
Пораздал казну Василий Игнатьевич.
Поспешил ко Владимиру в горницу.
А Владимир-то — он сидит-дрожит,
С белым светом князь уже прощается:
Ждёт меча над головой басурманского.
Говорит ему Василий Игнатьевич:
«Гой еси ты, Владимир Красно Солнышко!
Не сиди, не дрожи, не прощайся ты
С белым светом, князь, прежде времени;
Вся беда прошла-миновалася:
Злы вороги все повыкрошены.
Все повырублены, все повытоптаны,
Сам Скурла мечом рассечён пополам.
А бояре-князья все повырезаны!